Он пушист и грациозен. Независимо от внешнего облика – юн ли, ухожен, или, напротив, помят обстоятельствами – неизменно обращает на себя внимание, и мгновенно вызывает интерес к собственной персоне.

     В облике малого четверолапого создания, надрывно пищащего, с задранным тощим хвостиком, поджидает Ми-Сяо-Ванг доверчивого обывателя, а потом, встреченный на пути якобы случайно, трётся, умилительно щурясь, о ноги, и, мурча, заглядывает в душу. Рука сама тянется трепать теплую шёрстку и чесать за ухом -- и это уж капитуляция.
Ты сам откроешь для Ми-Сяо двери своего дома, и с тех пор не будет ни дня, когда не озаботишься его комфортом или пропитанием. Счастьем для тебя станет снисходительное дозволение ухаживать за коготками, ушками и лапками, гладить спинку, вычёсывать шёрстку или теребить мохнатые щёчки; часами охранять его сон, замерев в неудобной позе и боясь пошевелить собственнными занемевшими от неподвижности ногами. Будешь переносить Ми-Сяо-Ванга на руках – конечно, если он позволит; на плече или на голове – если пожелает туда влезть. Многое дозволится и простится Ми-Сяо, просто за то, что он такой -- такой милаха, такой пушистик, такой проказник.

     А потом он заберёт сердце твоего бога.
     Привороженный проделками коварного Ми-Сяо, Всесильный Покровитель забудет тебя; когда же наступит крайний миг, безнадёжный, отчаянный, и возвопишь ты в единственной робкой надежде, то некому будет тебя услышать – взор божества с украденным сердцем будет отвёрнут, а уши его – запечатаны, память же о тебе мутна и туманна.
     Таков он, Ми-Сяо-Ванг, очаровывающий наповал своею сущностью.

     Противостоять изощрённому обаянию чудовища могут только отважные манулы.
     Внешним обликом схожие с Ми-Сяо-Вангами, манулы прямо противоположны им по сути. Никогда не станут они уподобляться диванным подушечкам – напротив, проникнув к пухлым ложам изорвут их в клочья. Проникнув обманом в жилище, они сломают, разобьют, раздерут самое бесценное, красивое или редкое. Придушат самого любимого цыплёнка, принесут в дом блох и стащат самую вкусную еду. Заполнят укромные уголки жилища мышиными трупиками и иными внезапными гадостями. Расцарапают и искусают все конечности домочадцев. Изгоняемые, окажут на прощание отчаянное сопротивление, и, изобразив отступление, оставят после себя едкую, неистребимую вонь.
    Но и после этого, долгое время ещё станут назойливо напоминать о себе и причинённых вам страданиях разбросанными клоками шерсти, демонстративными метками, следами точки когтей и ночными завываниями. И всё это для того, чтоб через борьбу и самоотречение замутить ясный непогрешимый облик Ми-Сяо-Ванга, отвратить от его обманчивой прелести и уберечь от уготованного чудовищем порабощения.

     Так же и мы, рискуя навлечь на себя брань и укоры неистовые, к бдительности взываем: внемлите же, и в необольщении пребывайте, ибо не всё то суть, что видимо, и не то видимо, что едино верно.