Утро, трактир в Штиле. Человек проснулся, открыл глаза. В комнате – чистота и порядок, но кто же он такой?
    Нет, это не проблемы с памятью, не такие большие, по крайней мере. Вчера произошло столько событий… вроде бы их цепь так легко проследить… но что из этого всего имеет отношение к нему лично? А существует ли он как личность, заслужил ли право считаться личностью?
    Голова раскалывалась на части… ему казалось, что всю жизнь он гнался за призраками, терял то, что имел, оглядывался назад ради новых потерь. Его дети мертвы, женщина, любившая его когда-то, словно провалилась в Имо, и даже город, который он мог бы назвать своим, таким уже не был.
    Так кто он теперь?
    Говорят, великим можно стать, только потеряв всё. Особенно, великим некромантом.
    Мысли мужчины прервал стук в дверь и тихий скрип. В комнату вошёл орк, не его слуга, кто-то большой и широкоплечий, в пыльной дорожной шляпе и отличных, немало повидавших сапогах.
    – Выйдите вон, – сухо приказал гостю Твердивит, кутаясь в одеяло и натягивая его до подбородка.
    Орк чуть удивлённо фыркнул и исчез за дверью.
    – Что ж, господин, я видно чутка поспешил… Только вот у меня дело к вам, и так просто вам от меня не отделаться, – донёсся до Твердивита голос орка.
    Не было смысла оттягивать разговор. Мужчина встал с кровати, оделся и вышел из комнаты.
    – Что вам нужно? Как мой слуга допустил ваше вторжение?
    – Я убедил его, что мы с вами одной норы скорпионы… учёные, то бишь.
    – Он, верно, ослеп. Я бы сказал, что вы охотник, авантюрист, бродяга, возможно, герой.
    – Я – охотник, – согласился орк, и, не дав человеку открыть рот, продолжил. – А ещё большой любитель черепов! Гро-Малгур!
    – Я ещё не решил податься в некроманты, сударь!
    – Видите ли, господин, кое-кто по большому секрету сообщил мне, что вы очень увлечены всякими древними развалинами!
    – Нет. Ваш информатор ошибся.
    – Это особые развалины. Вам будет интересно взглянуть.
    – До вашего вторжения я как раз был занят созерцанием развалин своей жизни.
    Орк закатил глаза.
    – Послушай…те, господин, мне нужны средства для небольшой экспедиции в Дикие Земли. Деньги, оружие, железо, всё прочее. Желаете услышать легенду о затерянном городе? Или рассказать, как мне в руки попал необычный череп?
    – Мне нет до этого дела. Я провёл несколько лет на севере, и вот, вернувшись на запад, я узнаю, что мои дети мертвы… Вы всерьёз думаете, что мне есть хоть малейшее дело до ваших развалин?
    – Я думаю, у вас малокровие.
    – Что? Простите? – орк смотрел на него сверху вниз, без малейшего сочувствия.
    – Малокровие. И взгляд дохлой рыбы. А я всегда ценил свои интересы больше, чем интересы слишком-уставших-от-всего-этого милордов. Если ваши дети были похожи на вас, то, думаю, разницы между жизнью и смертью они не заметили.
    Орк развернулся и направился вниз по лестнице. Твердивит вернулся в комнату, позволив себе негромко хлопнуть дверью, и, не раздеваясь, лёг на кровать.
    Трупы, развалины, черепа… Он вспомнил одну историю, которую часто слышал в детстве. Образы той истории мелькали перед его глазами – корабль скользит меж обломков красноватых скал, мусор, водоросли, куски дерева покачиваются на поверхности воды: это один из его пращуров плывёт туда, где рыбаки вытащили тело изувеченного водяного. Самое начало байки про основание Коркатталя, старой семейной легенды, которою изредка он мечтал рассказывать внукам. Человек на носу корабля о чём-то говорил с орком, показывающим рукой на выброшенное на скалы тело. Так Твердивит и представлял себе эту историю в детстве. А сейчас… закрыл глаза, и на корабле уже он сам, а рядом с ним орк в широкополой шляпе.
    Затерянный город? Необычный череп? Развалины? Безумно… но по спине пробежала волна крупной дрожи. Что если история может повториться? Что судьба должна сделать круг? Разве нельзя сравнить его жизнь с тревожным предутренним часом, мёртвым квинтом, концом года, когда перестаёшь веришь в восход солнца?
    Какой-то миг он был готов броситься вслед за орком. Но… Не странно ли, что он появился именно в его комнате? Мог ли «информатор» этого Гро-Малгура знать о том, что заставит его вскочить на ноги и ринуться куда-то в Дикие Земли?
    – Это был кто-то, кто многое знает обо мне, – произнёс он вслух от неожиданной догадки.
    – О твоих амбициях по превращению в лорда никому не нужного города с развалинами? Где на день шута надевают рогатые маски, изображающие «древних»? О! И с башней, где ты сможешь страдать всякой магической дурью? – произнёс в его голове насмешливый женский голос.
    Именно это. Как же заманчиво звучит, вернуть свой город где-то в другом месте, отстроенный тобой лично, свой город, но без косых взглядов, и свой город… где никто не убивал твоего сына. И как же хочется снова броситься в погоню за «призраком»!

***

    Небольшая компания собралась у повозки орка.
    – И кто эти чудаки? – спросил Гро-Малгур Твердивита, осмотрев группу бегло, но взглядом охотника, умевшего быстро оценить видимое.
    – Моя воспитанница – Хэли, сопровождающий нас герой – Радовест, его спутник, и мой слуга – Гуюр, его ты уже знаешь.
    В большой повозке Гро-Малгура нашлось не слишком много свободного места. Пол был заставлен ящиками, корзинами и коробками, на всём этом – бирки как на алхимических склянках. На стенах повозки – полки, на них – книги, накрепко привязанные к полкам кожаными ремнями. Оставшееся место занимали круглый столик и стул, прибитые к полу повозки, и матрас. Из пары открытых ящиков выглядывали желтоватые от времени черепа, почти полностью засыпанные опилом.
    Осторожно ступая между коробок, Твердивит добрался до столика и лежащей под ним книги.
    – Это всё – моя коллекция! – с гордостью похвастался хозяин повозки. – Я решил описать её полностью, подчерк-то у меня неважный, ну я и нанял себе писаря. Только вот недавно ей надело всё, так что, я вроде как в поиске.
    «В поиске», как и сам маг, но, по крайней мере, не в поиске призраков прошлого. Твердивит заглянул в книгу – до половины она была заполнена описанием костей, чаще всего – черепов.
    – Странное пристрастие. И тебя никогда не считают некромантом?
    – В худшем случае можно прикинуться этаким орком-из-глухой-пустыни, где нашивают кости на одежду, а из черепов делают домашнюю утварь. Или соврать что-то про то, как я собирал останки своих предков по всей Пандоре.
    Твердивит не слушал его, он вглядывался в сухие слова, описывающие ямки и бугорки на черепах и хотел верить, что ему знаком этот подчерк. Отдельные буквы словно срывались со своих мест для того чтобы встать в совсем другие слова.
    – Кем, ты говоришь, был этот писарь?
    – Её звали Сизарка, – руки Твердивита слегка задрожали. То, что гоблины называют «rubus caesius», для людей – ежевика сизая. Колючка, цепляющаяся за ноги, не вырвешь с корнем, да вот исчезла, и ищи её теперь по всему свету. Руби.
    – …где она теперь?
    – Что, догадался? – усмехнулся орк. – Ты найдёшь её, только если она захочет того.
    – Я понял это. Я знаю, что виноват перед ней. Но если она отправила тебя ко мне, то хочет этого?
    – Она хочет, чтобы ты потратил кучу денег на мою экспедицию, а ваши тёрки меня не интересуют. Да и ты не юноша, чтобы так трястись над ней.
    – Она – часть моей жизни. Я никогда не любил её, но… провались всё в Имо, я женился на женщине, убившей мою дочь! О боги! Зачем!? Я мог всё это время быть с Руби!
    – Пфф! Женщины… По мне так внимания заслуживают только самые беспроблемные из них.
    Ненадолго повисло молчание. Твердивит вылез из повозки орка уже снова спокойным, как будто не позлил себе в один день две вспышки ярости. Дистиллированные, осторожные, но всё же.
    – А ты не из тех, кто заводит семью, верно? Она никогда не была «беспроблемной»... Я сам не могу понять, почему так стремлюсь к ней.
    – В твоё сословие это вбито до мозга костей… ну и это… – виновато почесал шею Гро-Малгур. – Насчёт детей… Я часто нахожу детские черепа, это, в некотором роде, нормально, что многие не доживают до взрослых лет. Эту часть твоей жизни ещё можно создать заново. Но уже вряд ли с ней.
    – Я думаю, что построить город проще, чем вернуть тот самый момент, но с другим ребёнком. – покачал головой человек.
    – Так, мы вернулись к теме не метафизических развалин? У нас впереди долгая дорога, и для начала нам нужны ещё лошади и повозки.

***

    Дорога и впрям оказалась долгой, она длилась до самого Азарока, и большую её часть Твердивит провёл на передке повозки Гро-Малгура. Орк промышлял охотой, изготовлением и продажей различных трофеев и чучел. Дела его шли хорошо настолько, что денег приносили немало, а времени оставляли предостаточно для пополнения его любимой коллекции. Он ездил на все раскопки, проводимые различными научными сообществами Пандоры, он собирал байки о необычных находках и кидался на поиски заветных черепов в Дикие Земли, он копался в логове каждого опасного зверя, которого ему довелось завалить.
    – В логовах крупных глыдней находок больше всего. Да, целых костей мало, но черепов троллей я в таких количествах уж точно нигде не встречал. Знаешь ли, у них, у троллей, очень велико разнообразие черепушек!
    – И не боишься, что с этими… останками неладное происходить начнёт? Пандорская магия бывает непредсказуема.
    – Со старыми черепами? Да в чистеньких коробочках? Скажешь тоже. Да и от центра я держусь подальше. Ты, как маг, скажешь, что где больше колдуют, там и лучше, только, по-моему, брехня всё это. На Фронтире диких зверей и бандитов больше, чем в центре, но вот нежити меньше, и всё в том магия ваша проклятущая виновата!
    – Магия магии рознь. Но я согласен, колдуют сейчас слишком много, от того в Пандоре и твориться… всякое. Магия – это не вязание чулок, от каждого заклинания что-то в этом мире меняется… И не только то, что выгодно самому колдуну.
    Как ни странно, маг и охотник во многих взглядах сошлись, о многом речь заходила не раз и не два. Но кое о чём орк молчал. Твердивит понимал, как Гро-Малгур нашёл те самые развалины, но узнать что-то конкретное у него не выходило. В Азароке была последняя стоянка перед дорогой в Дикие Земли. Здесь предстояло пополнить запасы, собрать отряд, решить многие мелкие и крупные неурядицы. И всю эту работу в основном делал Гро-Малгур на деньги Твердивита. Магу только оставалось с удивлением поглядывать на растущий список расходов.
    – Что это? Топоры без топорищ?
    – Это часть небольшой сделки! Сам всё увидишь.
    – Я бы меньше удивился, если бы ты покупал лопаты для своей экспедиции.
    – Да, и лопаты будут, и вилы, и мотыги, и наконечники стрел… Не скупись на железо, оно за честную цену идёт.
    Время отъезда неутомимо приближалось. Сомнения одолевали мага всё больше. То ему снились дети, то развалины, то Руби. Почему он надеялся на встречу с ней здесь, на самом краю Фронтира? Если не здесь, то… надежда была напрасной? Силы покидали его, Твердивит всё больше казался себе безвольной тряпичной куклой – его перевозят с места на место, поддерживают в нём иллюзию жизни, говорят, ты нужен нам. Он выглядывал в окно гостиницы, вцепившись в подоконник, а внизу вовсю хозяйничал Гро-Малгур, укладывая поклажу на телеги.
    Вот недлинная вереница телег выстроились у ворот Азарока. Твердивит не мог унять дрожь, мага колотило словно от озноба. Он ждал, что в последний миг она прибежит, запыхавшись, и окликнет его:
    – Тверд!
    Он слышал её голос в своей голове, он выглядывал её в толпе, и был счастлив, что ему не мерещится погибший сын. Но вот повозка тронулась в путь.
    – Что голову повесил? – спросил Гро-Малгур. – Боишься?
    – Боюсь, что не найду того, что ищу. Да и поиски эти – не знаю чего не знаю зачем.
    – Слышал, поди, байку про Большую Рыбу? Ту самую, которую каждый рыбак видел когда-то в своём озере и мечтает поймать? В неё и без того не верят его собутыльники, но он травит байки соседским мальчишкам, не замечая, как рыба становиться всё больше и больше. Так вот, эта рыба снится им во снах… У охотников бывает то же самое, в юности заметил, как мелькнёт что-то тёмное меж камней, и снится уже невиданный зверь, то ты нагоняешь его, то теряешь, то он тебе брюхо вспарывает… На утро встаёшь как больной! Я сам такое испытывал раньше, а теперь мне не зверь снится, а череп. Заветный, совершенно особенный, какого может и нет на всей Пандоре! Это страсть охотника, рыбака, даже шахтёра… тебя терзает это наваждение, но страха нет. Да, порой ты смотришь на не такую уж большую рыбу, или какого-нибудь пупырника-переростка и чувствуешь, как пламя в сердце чуть поостыло. Но вот наступает ночь, и снова тот же сон! Та же стррасть!.. – чуть ли не прорычал орк. – Я вот к чему говорю это, хороший ты мужик, да не хватает тебе такой же страсти. Не дождался своей пассии, и вот уже ходишь мрачнее тучи!
    – Да, мой азарт тяжело разжечь и сложно поддерживать, – улыбнулся маг. – Но, поверь, хоть моё пламя чуть тлеет, оно поддерживает мою жизнь. Я не могу отказаться от неё, даже если не способен любить по-настоящему…
    В ответ орк хмыкнул, да крикнул что-то лошадям на своём. Лошади ускорили шаг и повозку затрясло на колдобинах дороги.
    – Знаешь, может зря всё это!? Ну не найдёшь ты её и что дальше? Речь-то с самого начала шла не о твоей бабе!
    Да, о городе. Надо было бы убедить Гро-Малгура, что и город ему важен. Рассказать, как он выходил на берег Стокона, выглядывал между хижинами и мазанками руины из красноватого камня. Как в его мечтах восставала из руин башня, разрушенная, изничтоженная будто дерево, распиленное на уродливые чурки. Как он возвращался на берег озера после каждой детской обиды, как заносил ногу, чтобы пнуть какой-нибудь камень, и замирал, страшась то ли потревожить покой древних, то чем-то оскорбить само время. Это приносило покой. Ровно до тех пор, пока не начались его склоки с Советом. Немного забавно, что слова «мой город» никогда не значили для него просто место жительства. Что там вбито в головы его сословия? Жажда обладания? Нет не так, сопричастности?.. Желание не просто положить руку на землю и сказать «моё», а иметь власть изменить всё так, как ему представляется верным. И, шло бы оно всё к бескуту, но разве все его исследования не говорят о том, что он прав? Разве не оправдываются его теории? Да, он делал ошибки, и не мало: был не с теми людьми, не так себя вёл, не то говорил, но ему не приходится сомневаться в своей картине мира. А раз так, раз он уверен, что знает, как должно быть, есть ли причины не пытаться воплотить это в жизнь? Да, он в поиске не только своей «пассии», но и в поиске своего города, своего места в жизни, просто всё это для него слито воедино, ему нужно всё это одновременно.
    Может потому он и не желает чего-то слишком сильно, что желает слишком многого, что его желания уже забрали у него очень многое?

***

    К концу первого дня последняя деревенька оказалась позади. Лесные дебри делались всё непроходимее, наёмникам, а то и Гро-Малгуру приходилось далеко уходить на разведку, только что бы найти более-менее проходимый путь.
    Спутники Твердивита хранили почти зловещее молчание. Герой был крайне немногословен ещё со Штиля, и, стоило признать магу, – они избегали разговоров друг с другом.
    Ночь вдали от городов Твердивиту показалась невыносимой, не то, чтобы он никогда не слышал звуков леса, но сам факт удалённости от всего, что маг знал прежде, долго не давал закрыть глаза. Он ворочался с боку на бок. Звёзды над головой горели безжизненным светом, костёр немного чадил, стрекот насекомых заглушал разговоры пандорцев. И всё же усталость взяла своё. За первой ночью последовали ещё две такие же.
    На утро третьей Твердивит открыл глаза: разве он не ложился вчера спать в кабаке Штиля? Но над головой светло-зелёная мозаика листвы обрамляла клочок голубого неба. Он встал с земли, разминая затёкшее и ноющее тело, а вокруг – ни души. События вчерашнего дня вроде бы выстраивались в стройный, хотя и странный, ряд… но что из этого имело отношение к происходящему? Как он очутился здесь? Где он? Его одежда, хотя бы дневник? Неуверенно он пошёл вперёд, только бы идти куда-нибудь. Может, это чья-то шутка? Мираж или сон? Но впереди, меж двух осин, послышалось глухое ворчанье. Подобный огромной кочке, засыпанной хвоей и прелой прошлогодней листвой, на него смотрел зверь. Он медленно приближался к Твердивиту на коротких ногах, прижимая уши к голове.
    Итак, тот день, что он помнит как вчерашний, таким явно не был. Между другими деревьями небольшой лесной полянки тоже стали появляться такие же монстры с тяжёлыми челюстями, покрытые таким же густым мехом. «Вчера» был не такой уж простой день – в руке Твердивита набирал силу огненный шар. Недовольные звери приближалось всё ближе и пламя было готово сорваться с ладони мага. «Нельзя!» – вовремя опомнился маг. Огненные заклинания и лес не слишком хорошо дополняют друг с друга.
    Пламя потухло, не причинив никому вреда, а на его месте заискрился тугой комок молний. Первый из зверей бросился на него. Слишком рано! Не успела ещё молния набрать силы, как рука мага направила её прямо в открытую пасть животному.
     «Вчера» был бой на арене – правильный бой, в котором Твердивит был зрителем. Сидел на трибунах с непроницаемым лицом и прямой спиной, ни жестом, ни взглядом не намекая, что он живой человек.
    А эти твари, верно, не умеют бежать, поджав хвост, не умеют визжать, получив удар молнии. Грубая силовая волна отбросила одного из монстров к старой сосне, открыв путь к бегству. Маг было бросился в разрыв сужающегося кольца монстров, но где-то сзади послышался шорох. Не шаги громоздких тварей, нечто совсем другое. Тихий, пробравший до дрожи, заставивший оглянуться. Там, за спинами монстров стояла женщина. Всего миг, но Твердивит видел её силуэт в мешковатой мужской рубахе, короткий лук в руках, и даже сумел выцепить взгляд серо-голубых глаз.
    – ..! – из горла вырвался немой крик. Это же всё «шутка»? Обидно до слёз, но это же не она? И всё же он кинулся туда, где она только что стояла, и ни за что бы не вспомнил, каким заклинанием расправился с монстрами, но зверей… словно бы не существовало. Как и её. Призрак поманил его и пропал, оказался просто проклятым трюком памяти.
    – Руби! – крикнул он в сторону лесной чащи, не надеясь ни на что.
    Два объяснения представлялись одинаково вероятными. Он же помнит, как тогда заставил бежать её через лес за его фантомом, кричать его имя и спотыкаться об корни деревьев. Так что это? Её месть или его безумие?
    Ему казалось, что он бродил кругами, хищников больше не встречалось, но сам лес раздражал, колючки цеплялись за портки, а над головой неистово надрывались птицы. Попробовать найти её по следам ауры? Но что, если Руби и не было никогда здесь? Искать любого живого? Но это могут оказаться разбойники или кто-нибудь куда хуже… В конце концов, Твердивит решил, что память всегда возвращается, и всё, что ему нужно, это немного отдохнуть. Если он вспомнит где он, что-то да встанет на своё место.
    Маг выбрался на небольшой пригорок и лёг прямо на траву. «Сосчитай до десяти, прежде чем ответить неприятному тебе собеседнику,» – учил его отец. Твердивит и считал, как будто собственная память была этим мерзким ненадёжным типом. Неровное дыхание, сбитый ритм биения сердца – всё пришло в норму, не осталось больше причин для «потери лица», он всё ещё он сам. Маг встал с земли: над кронами деревьев виднелся верх башни.
    – Боги… – словно недостающий кусочек мозаики эта вершина башни подходила к той, что лежала разрушенной на берегу озера Стокон в Коркаттале. Ему больше не нужно было знать, где он. Словно одержимый, он мчался в сторону башни.
    Это всё словно мечта, «…и снова тот же сон! Та же стррасть!..». Маг застыл на месте. Чьи это были слова? Их сказал орк; за одной ниточкой воспоминаний последовали другие. Память всегда возвращается. Гро-Малгур, вся поездка с ним, сказанные слова, выражения лиц – всё снова было в мыслях мага.
    Что ж, его довезли до развалин города и бросили проходить последние несколько километров самому. Может, это небольшая месть Руби, или что-то вроде орочьего испытания на звание «достойного»?
    К башне Твердивит подошёл ближе к вечеру. Он был в немного подранных портках, босой, с исцарапанными лодыжками, но всё же пригладил волосы рукой и даже приспособил себе какую-то палку в качестве посоха. Он шёл неспешно, чувствуя на себе чей-то взгляд откуда-то сверху. Там же слышались и шорохи, то удаляющиеся вперёд, то возвращающиеся к нему. Вот последние деревья расступились, и он вышел к башне. Напряжённая тишина вмиг сменилась гомоном толпы людей. Многие из них были одеты ненамного лучше самого мага, но украсили себя бусами и цветами. Один из вышел вперёд, жестом руки успокоив других.
    – Твоё появление было предсказано. Мы ради видеть тебя здесь, повелитель! – люди, как по команде, опустились на колени.
    – Кем предсказано? – нетерпеливо спросил Твердивит. Не получив немедленного ответа, маг отмахнулся от говорившего и направился к башне. Она, конечно, несла на себе следы времени, даже поверхность камня говорила о ветре и дожде, но для Твердивита она была почти идеальна. Так же закручена, того же красноватого цвета, что и коркаттальский лежащий «минарет». Он даже не удержался и провёл рукой по камню, прежде чем войти внутрь. Всего одного не хватало этой башне для того, чтобы маг назвал её совершенством, и это он надеялся найти внутри.

***

    На берегу озера, между хлипкими хижинами из глины и тростника, орк проверял упряжь своих лошадей.
    – Не хочешь остаться здесь? – спросил Радовест.
    – Нет, зачем?
    – Понятия не имею, – пожал плечами герой. – Вроде бы ты выполнил свою часть сделки, может местные позволят тебе добраться до своих могил, покопаешься там.
    – Ну… здесь я всё равно не найду свой заветный череп, а местные всё же обычные люди, пусть и более мордастые, чем в среднем. Да и не было у нас никакой сделки. Сделка была между ними и Твердивитом: они ему – башню, развалины, землю, он им – железо и прочие блага цивилизации. Я в этом так, посредник. Ты думаешь меня почему черепа интересуют? – Радовест промолчал, и Гро-Малгур продолжил. – Потому что орки верят в саморазвитие всего живого, а кости – они как немые свидетели этого развития. Так что до живых мне дела не меньше, чем до мёртвых. Ну заинтересовали меня их черепушки, но раз живым нужна помощь, неужто я вместо помощи пойду их покойников тормошить? Сам же видишь, бедно они живут, дичают, лет через сто их и с варварами путать начнут, если вовсе не повымрут.

***

    Витая лестница, ведущая на верхние этажи, местами обвалилась, в стенах тоже кое-где виднелись прорехи. Сквозь эти прорехи в башню проникали лучи закатного солнца.
    – Руби!
    – Ну? – она стояла возле дальней стены, в тени, а перед ней в воздухе кружились пылинки, озарённые солнцем.
    – О Боги! Я… искал тебя столько лет! Где ты была?
    – Да много где! Последний год я потратила на пересыпание гречки из черепа в череп!
    – Что? Ладно, неважно… Я должен извинится перед тобой… – его руки сомкнулись на её плечах, она не пыталась вырваться, но и не отвечала на его объятия.
    – Это знаешь ли, уже как-то не уместно!
    – Разве ты не ждала меня?
    – Я хотела уйти! Оставь меня, слышишь?
    – Ты нужна мне!..
    – Нет. Найди себе другую, не чудачку, с хорошей родословной, или что там для тебя было важно?
    – Ты – часть моей жизни, никто не сможет тебя заменить…
    – Твердивит! Я не гожусь тебе в невесты! Ты сам это говорил!
    – Не годишься, так хорошо! Потому что мы соврём всем, что давно женаты… Что ты опоила меня зельем, что похитила с моей свадьбы, что у нас есть дочь, что ссоримся по пустякам… И у нас нет никого ближе друг друга…
    – Похитила тебя со свадьбы? – в глазах Руби зажглись огоньки. – И никто не поднял на ноги весь город?
    – Никому не было до нас дела…
    Она в самом деле хотела снова сбежать, но… сперва узнала, что Гро-Малгур бросил его неподалёку, затем просто захотелось взглянуть на него издалека, потом поближе, а теперь все мысли о побеге куда-то исчезли. Они вышли из башни вдвоём, как из часовни, навстречу радостной толпе.

    Забытая деревушка за гранью обжитого мира была построена века три назад. Видимо, поселенцы забрались дальше, чем планировали, и решили обустроится вокруг старой башни, приняв её за брошенный аванпост какого-то города. На долгие годы они оказались словно заперты в глуши. Про основание Азарока или других городов Фронтира местные даже не слышали. Жизнь у них всегда была тяжёлая, но с каждым поколением проблем становилось всё больше – забывались знания предков, последние вещи «старого мира» пришли в негодность, дети всё чаще рождались слишком слабыми, пара неурожайных годов подряд оставила без запаса семян. Любому они были готовы продать всё за горсть семян или не ржавый топор, вот только продавать было нечего, да и этот любой забредал в их края далеко не каждый год. Существование где-то в Пандоре богача, грезившего о собственном городе, башне мага и руинах, оставленных неизвестным народом, было для них едва ли не единственной возможностью не погибнуть.
    Твердивиту пришлось много поработать, но, когда Гро-Малгур в следующий раз приехал сюда, на месте безвестного поселения уже появился небольшой городок. Назвали его Кострище – за башню, вспыхивающую красным цветом в лучах восходящего и заходящего солнца и словно потухающую в другое время суток. На месте лесов раскинулись поля, многие хижины уступили место избам. Преобразилась и сама башня – не столько внешне, сколько внутри, а уж внутрь орка проводили как самого желанного гостя.