Помин Первых. День
Где-то между Ур Тангалом и Беловодьем

Эльфийка глубоко вздохнула и соскочила с подножки телеги:

— Что на этот раз?

Суетящиеся под бортом магомеханики затихли и выкарабкались наружу, похожие больше на оживших снеговиков, нежели чем на гоблинов.

— Нужно связи укрепить, — подытожил наиболее опытный из них и махнул рукой в сторону полозьев. — Конструкция сложная, нагрузка повышенная, износ большой. Лучше бы по тракту доехали. Как бы шестерни не стёрлись. И с зарядом кристаллов тоже... Сомнительно.

Ильэльная оглянулась. От края горизонта до края тянулась снежная долина, среди которой рыхлым снегом выделялся уже пройденный путь. Справа горизонт скрывала узкая тёмная полоска; эльфийка хотела надеяться, что это горы Истароста. Слева, если хорошо присмотреться, тоже виделось нечто подобное. Если расчёты верны, это были скалы Рагосны. Но вот ни Беловодья, ни Сольвейга увидеть не удавалось — всё скрывал ослепительно белый снег.

— Сколько мы уже проехали? — спросила Ильэльная после небольшой заминки и тут же вздрогнула, стряхивая сонливость. — Ладно, залезайте в кузов. Отогреетесь хоть.

— А вы?

— Когда закончу, — словно не заметив вопроса, продолжала героиня, — жду точную отметку, где мы застряли, и направление пути.

— Сделаем! — отозвались магомеханики.

***

С самого утра как стала прибывать корреспонденция, так до самого обеда не переставала. Почтмейстер Йоахим прямо изнервничался весь, с какой-то весёлой удалью понимая, что с таким потоком открыток, поздравлений и посылок просто не справится. Чего стоило отправлять их горожанам загодя? Или хотя бы отделение почтамта увеличить и побольше людей набрать, а то смех один, на всё Беловодье только несколько почтальонов! Вот в Сольвейге...

Небольшую передышку Йоахим и его помощники получили только на обеденном перерыве, но стоило им только взглянуть в окно, как работа закипела с утроенной силой. Солнце не успело заметно склониться к закату, как гружённая почтовая телега выехала на тракт, однако забитый почти доверху склад недвусмысленно намекал на то, что работы остаётся непочатый край.

И всё же несмотря на аврал, почтмейстер чувствовал необычайный прилив сил. За весь год в лучшем случае из Беловодья в Сольвейг две, ну три повозки с посылками отправятся, больше из Сольвейга везут. Каждое такое событие — самый настоящий праздник, которых грешно не справить. Пусть остальные горожане сейчас отдыхают, справляют Помин Первых или к Новому году готовятся — отделение Беловодской почты не посрамит чести всех почтамтов севера, рассортирует и доставит посылки в срок или не будь Гейдрих-Иоахим фон дер Штемпель потомком древнего аристократического рода!

Увы, работники почты не разделяли его трудового энтузиазма и уныло поглядывали на полки склада. Коробки ни в какую не хотели исчезать сами по себе и чем больше их выносили, тем больше оставалось. На самом деле нет, но так казалось, и, куда хуже, родные никак не понимали, почему Йоахим их не отпустил перед светлым праздником. Не понимали и сами почтальоны, но уже как-то привыкли за столько-то лет.

Ближе к вечеру Йоахим позволил себе и служащим перевести дух. От былой роскоши остались сущие крохи, всего лишь одна отдалённая полка. Почтмейстер поглядел на неё, на подчинённых, снова на неё и отпустил работяг:

— Идите уж, на сегодня хватит, сам разберу. Вас уже заждались, наверное...

Спустя полчаса, охая и массируя ноющую поясницу, досточтимый наследник древнего аристократического рода перетащил последнюю посылку и положил её к товаркам на телеге в непривычно пустом и просторном сарае. «Не забыть после праздников Здыбко приказать отвези», — подумал Йоахим и повернул ключ в замке.

Янтарные отблески заката падали на стены и превращали их в изумительной красоты полотно светлых и тёмных пятен. «Темуджину бы понравилось» — почтмейстер хмыкнул в усы, повернулся к воротам двора и обомлел.

Прямо сразу же за ними стояла дивная повозка, похожая не то на очень большой дилижанс, не то на городской омнибус, правда без окон и без козлов... Конструкт, не иначе. А ещё вместо колёс было... было нечто неописуемое. «Словно мботату по дороге переехали и накрутили на колёса», — такая ассоциация у Йоахима, ранее видевшего упомянутого монстра на одной из открыток, была более чем странной.

В воротах стоял, переминаясь с ноги на ногу, дварф. Так неудобно стоял, что солнце било Йоахиму прямо в глаза.

— Вам что-то надо? — по доброте душевной спросит почтмейстер, гадая, звать ли ему стражу или всё обойдётся.

— Это ж я, Болеслав! — услышал он знакомый голос известнейшего в Беловодье дварфа и расплылся в широкой улыбке.

— Слава богам! А это... Они кто?

— Магомеханики с востока... Корпораты, вот кто.

— Будем знакомы, — миролюбиво произнесла девушка, эльфийка и героиня. Вот точно героиня, по глазам видно! — Пан Болеслав сказал, у вас вместительный сарай?

— Это так, всё верно... Меня Йоахим зовут. Гейдрих-Иоахим фон дер Штемпель.

Судя по промелькнувшей улыбке, ему удалось впечатлить красавицу.

— Приятно познакомиться с аристократом. Я Ильэльная из дома Лаанираэль... — представилась она и сопроводила своё имя жестом, мельком виденным почтмейстером в «Общем перечне чинов и титулов». — Могу ль просить вас принять на постой магомеха, сиречь самокатную телегу? Увы, нигде больше не оставить, разве что на улице, от чего нестерпимо больно на сердце...

Не то из-за чарующего взгляда, не то из-за мелодичного тона, а не то из-за присутствия рядом пана Болеслава Йоахим только сумел выдавить робкое «а?», кашлянул, скрывая смущение, и с достоинством кивнул.

— Заверяю, в долгу ни я, ни гильдия не останемся, — со всей серьёзностью заявила Ильэльная. — Устроят ли вас скромные пятьдесят солей?

Пан Болеслав с недоумением посмотрел на героиню.

— Кха-кха! Что же вы, это слишком большая сумма, — Йоахим неуклюже взмахнул руками, с ужасом думая, что же теперь сказать. Нет, принять он действительно мог, но уже завтра могли вернуться телеги с почтой из Сольвейга, вдобавок... — Но у меня почтамт, телег много, а сарай один... Вы надолго его займёте? — добавил он, заметив пятерых гоблинов возле «магомеха».

— Уже завтра мы собирались покинуть ваш славный город у белых вод, — с обворожительной улыбкой ответила эльфийка и протянула почтмейстеру кошель. — Прошу вас, примите. Поверьте, здесь разумно оценено всё то неудобство, которое мы можем... могли причинить вам своей просьбой. Или, если вам подобное претит, считайте это даром от меня, восхищённой самоотверженной службой почтальонов на Фронтире.

«Да за пятьдесят солей я полностью новые телеги для почтамта куплю и на тяглового коня останется!» — едва не брякнул Йоахим, но поразмыслил и принял из рук эльфийки мешочек с бренчащими монетами. Он приятно оттянул ладонь и спустя мгновение повис на поясе.

— Приятного Нового года! — пожелал он Ильэльнае, когда крытая повозка закатились в сарай и стала рядком с городской-почтовой.

— И вам того же, — улыбнулась она.


Йоахим закрыл ворота и только после этого позволил себе вытереть пот со лба. Голова под шапкой невыносимо зудела, волосы слиплись.

— Ну а теперь пошли. Я обещал же показать лучшие трактиры Беловодья! Уверен, никто из вас не пробовал чешуйчатых сомов! — разношёрстная компания удалялась по улице. Их голоса постепенно стихали, но почтмейстер успел услышать звонкий смех Ильэльнаи.

Глава беловодской почты вздохнул и, сняв шапку, пошёл к дому: «Перебрать, что ли, коллекцию открыток?»

***

За шумом собравшихся в таверне Ильэльная с трудом разобрала последние слова Болеслава, сказанные к тому же очень и очень невнятно:

— Вот так и живём... Привета от родичей не ожидал. Но долго он шёл, хо-хо!

— Из самого Кель-Абана, — улыбнулась эльфийка. — Приятно видеть, как север постепенно отстраивается.

— Не напоминай... — Болеслав вздохнул и залпом осушил кружку. Поставил её и посмотрел мрачно поверх отмечающих начало Нового года. — На сердце тяжко.

Ильэльная ничего не сказала, только пригубила чай и подумала о чём-то своём.

Герои сидели за отдельным столиком. Остальные гуртовались друг с другом так плотно, что, казалось, усни кто-нибудь, не упадёт, придёрживаемый соседями. Конечно же, эльфийка преувеличивала, чувствуя лёгкие уколы совести за упоминание ну уж совсем неуместных для праздника событий.

— Так что это за сундук такой вы привезли? — спросил Болеслав с прежним огоньком в глазах.

— А, это... Подарок на Новый год. Не с пустыми же руками к друзьям приходить.

— А что в нём? Секрет? — дварф подмигнул.

— Хм... Ну, думаю, теперь можно сказать... Чем известны мы, магомеханики?

Болеслав кашлянул, посмотрел в сторону гоблинов, о чём-то увлечённо рассказывающих за столом всем собравшимся. Доносились возгласы «вот баечники, а?!» и смех.

— Кажись, куклу говорящую в Сольвейг привезли. Да неужели?

— Ха-ха-ха! Ох, ну правда, почему ты так решил?

— Но вы ж магомеханики, — растерянно отозвался дварф и добавил: — На дилижансе странном прикатили, а ещё говорят, у вас в главных такая же кукла. Бред ведь, и ежу понятно. Но вы странные. Это же такая наука, что колдовством неприятным пахнет.

— Прямо пахнет? — восхитилась Ильэльная и вновь рассмеялась. — Ладно, не стану томить. Хронометр это. С маятником и без грана магии.

— Как это без магии?

— Чистая механика. Хотя всё-таки разъём для кристалла есть. Там если шестерёнка сточится или ещё что... Но сам хронометр работает без магии. Полностью.

— А почему так? — только и спросил Болеслав.

— Долго объяснять... Если очень просто, то чем больше магии вложено в конструкт, тем быстрее он портится, — Ильэльная рассеяно перебрала пальцами, по виду что-то вспоминая, но, судя по нахмуренным бровям и недовольному выражению на лице, безуспешно. — Вообще, так оно везде. Чем сильнее магический поток от концентратора к движителю, тем быстрее повреждается окружающая материя. Вот почему бумажные аисты рвутся в первую очередь по складкам, а у венгисов в первую очередь слетает определитель хозяина. Конструкт без магии может просуществовать дольше, чем такой же, но работающий от энергий астрала. Вот только пружинный механизм... — эльфийка осеклась и смущённо улыбнулась. — Прости меня, я за несколько квинт, пока помогала Юн-Дусу, кажется переняла от него привычку занудливо выражаться.

— Вот я и говорю, что все магомеханики странные! — весело хмыкнул дварф.

Вдруг в дверь кто-то ударил. Через несколько мгновений (разговоры стихли, все повернулись ко входу, но некоторые жевать не перестали) она открылась и в таверну завалился (иначе и не скажешь!) мужик в снежной шапке и с огромной бородой.

— Други! Только что сказали! Мастера! Сказали, что Новый год! Наступил!! — радостно заорал он. — Айда на улицу! Сейчас огни запускать будут!

Вся таверна грохнула хохотом.

— Пойдёшь? — Болеслав с интересом глянул на Ильэльнею.

— Почему бы и нет? Интересно ж посмотреть, как празднуют новолетие в Беловодье, — эльфийка зажмурилась и мечтательно протянула: — Надо же... В последний раз я была здесь, когда он звался Славгородом...

***

Было уже далеко за полночь, но веселье только набирало обороты. Казалось, местные жители будут праздновать сутки напролёт, позабыв обо всём и во всём полагаясь на Хранителей. Ребятня играла в снежки (комок прилетел эльфийке в затылок; героиня, не растерявшись, сразу обернулась и кинула снежок в улепётывающих со всех ног шалопаев, позабывших шапки не то дома, не то закопавших в рыхлых сугробах), в небе то и дело взрывались алхимические зелья, создавая на короткий миг бутоны невероятных по красоте цветов. В перерывах между всполохами света на небе появлялись звёзды.

Кругом слышались песни. То и дело в руках Ильэльнаи оказывался очередной завёрнутый в бумагу подарок, который Болеслав, деловито хмыкая, сразу же кидал в рюкзак. Взять свой героиня как-то не догадалась. Гоблинов-магомехаников она потеряла почти сразу же после таверны — после зрелищного представления, устроенного волшебниками и алхимиками в ночном небе, за столы вернулись далеко не все. Как объяснил дварф, так обычно и происходит — кто-то платит заранее, а кто-то потом, после опохмела. И никто никого не обманывает. Вольница!

Куда она идёт, эльфийка давно уже не понимала. Просто шла за знакомым героем и всё. Происходящее кругом слилось в калейдоском, мелькающий перед глазами и сливающийся в настоящую феерию цветов. С другой стороны, она сохраняла ясность рассудка, просто... Просто действительно, Беловодье сильно отличалось от остальных городов. Даже само название Бело-водье... Белые воды. Белые — значит мёртвые? Но снег тоже белый, значит ли это, что он — это мёртвая вода? А новолетие тогда что? Когда зима сменяется весной, он тает... Становится водой живой. Так и здесь, на стыке между двумя временами, прошлым и будущим, Беловодье казалось вышедшим за границы времени. Словно кусочек старого мира, самобытного, полного странной магии, непонятной и непознаваемой априори.

Из размышлений Ильэльнаю вырвал вопрос Болеслава. Они оба подходили к дому, на стене которого был намалёван символ беловодской геройской гильдии.

— Что? Извини, не расслышала.

— В гости приглашаю, вот! — сразу же отозвался герой и потрепал пятернёй бороду. — Хм, вот, точно...

— А мои подчинённые? — слегка оторопело произнесла эльфийка.

— Спят уже без задних ног, это точно. Ты ж постой им оплатила? А если и нет, то хозяин — мой друг, так что всё в порядке. Да.

— Откуда такое знание?

— Эээ...

— Что спят.

— Так они ж на второй этаж поднимались, — бесхитростно ответил Болеслав и вдруг расхохотался. — А... А ты не заметила? — с трудом выдавил он и утёр выступившую слезу. — Ох, извини... Это действительно смешно. Уф... Порадовала, подруга!

Ильэльная усмехнулась, но ничего не сказала.

— А Мадж... А Мадж будет завтра. Как Йоахим глаза продрёт, так сразу в Сольвейг курьера отправит с письмом. Ну а так посмотрим... Мой дом — твой дом! Заходи!

— Премного благодарствую, — не удержалась героиня от «высокого штиля» и переступила через порог.

— Ах да... — Болеслав огляделся. — Вешалка вона, если что перекусить захочешь — в погребе есть соленья и варенья. Кгхм, за сома неловко.

— А, пустое. Не бери в голову... Спасибо, Болеслав, за доброту и понимание.

— Да ладно, ещё за гостеприимство поблагодари, им не воспользовавшись, — чуть-чуть недовольно пробурчал герой. — Это, если не секрет... А о чём именно с Маджем поговорить хотела? Может, я могу помочь?

— Не уверена, — Ильэльная покачала головой.

— В чём?

— В том, что ты знаешь, кто такой Барсу.

Растерянный взгляд Болеслава был красноречивее любого ответа. «Опять эти магические штучки», — так и читалось в его глазах.

— Ну это, если что, спокойной ночи, — сказал он после того, как пауза неприлично затянулась.

— Взаимно...

«Когда ж я научусь держать язык за зубами?»


Ильэльная сидела в кресле, обхватив колени руками. За окнами всё ещё бродили отмечающие, но их было значительно меньше, чем даже пару часов назад. Время близилось к рассвету.

Отчего-то в груди поселился неприятный холодок и смертельно не хотелось ехать в Сольвейг. До зубовного скрежета.

Спутница героини, незримая девица, одетая во всё белое, глядела на неё с насмешливой и многомудрой улыбкой: «Всё ещё надеешься узнать то, что неведомо даже Мне?» «Надеюсь», — мрачно отзывалась Ильэльная.