Владимир беспокоился и поглядывал на часы. Его гость опаздывал и даже не сообщил, что задержится. Простительно, конечно, но если знать, кого именно Мастер из Деуса, лидер учения «Свидетелей последнего дня», пригласил, впору было опасаться наихудшего.

— Господин, — мажордом возник в дверях, как тень, — к вам посетитель.
— Кто?
— Некий эльф. Назвал себя Лаутом.

    Первосвященник людского культа мысленно с облегчением выдохнул.

— Веди его ко мне и будь с ним обходителен.

    Было бы лучше, если о приходе эльфа никто не знал, но у Владимира хватало недругов. А что может быть более маняще для героя, как не тайные визиты через чёрный вход подозрительных лиц?

    Мастер посмотрел на себя в зеркало, поправил петличку костюма и встал как раз в тот момент, когда на пороге показался престарелый эльф в сопровождении вышколенного слуги.

    Долгое мгновение Владимир старался узнать в этом лице те самые знакомые черты, которые остались у него в памяти с прошлого века. Они неуловимо ускользали, словно мираж перед умирающим от жажды в пустыне. Выгоревшие, местами поседевшие волосы тот перевязал в хвост, кончик которого падал на грудь. Ясные серые глаза глядели бесстрастно, но морщинки в уголках глаз придавали взгляду доброжелательности.

— Господин Лаут? — не то с вопросом, не то с утверждением сказал священник и протянул ладонь для рукопожатия.
— Просто Лаут, прошу вас, — смиренно ответил эльф на приветствие и пожал ему руку. — Благодарю от имени всей общины Асиля за ваше приглашение.
— Прошу, извините, если оно было… слишком настойчивым. Но спасибо, что откликнулись. Приглашаю в свой кабинет, побеседуем там.

    В рабочем кабинете Мастера-священника было немного вещей. Гораздо больше книг: и по богословию, и по философии, и по наукам. Взгляд Лаута скользил по корешкам томов и в нём мелькало то узнавание, то сдержанная радость, то лёгкое недоумение.

— Деус… — эльф посмаковал название города на языке перед тем, как сесть в предложенное кресло. — Столица мировых религий и философий… В моё время о таком и не мечтали.
— Не откажетесь от вина? — Владимир открыл тайник.
— Спасибо, я принял обет воздержания, — скупо улыбнулся Лаут и посмотрел на одну из последних карт известного мира. — Сколько новых городов…
— Да, за век вашего… можно на ты?
— Разумеется, мой старый друг.
— Сколько же всего прошло лет с нашей последней встречи?
— Почти целое столетие. Я же… Ушёл в сто тридцатом году. Вижу, сколько всего изменилось в мире. И в тебе тоже, святой Владимир.
— Ох, давно меня так не называли.
— Но, в отличие от меня, ты сохранил своё имя. Расскажешь вкратце о том, как жила Пандора всё это время? Осталось ли что от моего наследия?
— Конечно расскажу. Но поначалу ты. Что произошло тогда в Лазури? Как ты выжил? Я хоть сам лично не видел тебя в саване, но слышал о похоронах от доверенных лиц.

    Лаут покачал головой и задумчиво поглядел в сторону занавешенного окна.

— Мудрый отвечает на вопросы в том порядке, каком их задали. В Лазури… Убийца стоял передо мной так же близко, как и ты сейчас. Он был из Семьи — ты же ведь хотел спросить, у кого поднялась рука? Помню холод и резкую боль, — эльф закрыл глаза и прерывисто вздохнул. — Не удивлюсь, если я действительно умер и хоронили тогда меня.
    Когда я очнулся, то лежал связанный в повозке. В месте укола как будто ворочался раскалённый штырь. Было трудно дышать. Бинты стягивали грудь, руки и ноги в лубках. Меня словно везли с одной казни на другую, поддерживая жизнь, чтобы не умер раньше времени. Некто — не видел его лица, будучи в забытьи между бредом и явью — поил меня и кормил жидкими кашками. Сколько так продолжалось? Не знаю. Может, несколько дней, а, может, полмесяца. Я тогда был очень плох, чтобы запоминать происходящее.
— Кажется, через восемьдесят лет после твоей смерти в Ашур-Донале опубликовали «Дневники Архимандрита». Твои записи, то есть, мемуары. У меня есть копия, не мог оставить без внимания. Почитаешь?
— Зачем ворошить ушедшее? — Лаут пожал плечами. — Сейчас я вижу, что мои прежние ценности и возведённые в ранг святого вещи того не стоят. Но для осознания этого мне пришлось отречься от себя прежнего. Ведь у меня, ты знаешь, один из самых драгоценных талантов — харизма. Мне ничего не стоило убедить в своей правоте кого угодно, повести за собой народ, сплотить перед лицом гротескного врага собратьев. Появился ли в Пандоре эльфийский лидер такой же величины и такого же дара, как я?!

    Владимир обнаружил себя схватившимся за столешницу. Вроде и негромко говорил Лаут, но от силы в его словах заложило уши.

— Прости, вновь загорелся, — Лаут выглядел пристыженным и виноватым. — Но ведь даже ты, Владимир… Мастер, поводырь человеческий, глава собственного религиозного учения… Скажи, неужели я действительно был настолько могущественен и опасен, как мне приписывают?
— Не знаю.
— Что ж… Суди по делам, стыди по словам. Вот меня и постыдили и осудили на изгнание, а для всех остальных — на смерть. Вздумай я вернуться, кем бы оказался? В лучшем случае, «подражателем» великого и безвременно почившего Первосвященника. А сейчас… Ныне я Лаут, глава города Асиль. Точно же, ты ведь просил поведать…
— Извини, перебью. Про гоблинскую картографическую экспедицию я знаю, как вас нашли — тоже.
— Очень хорошо, — эльф сомкнул подушечки пальцев и снова взглянул на карту. — А знаешь ли ты, что такое Асиль?
— Хм… Он больше, чем просто город?
— Верно. И заметь, где он находится, на каком отдалении от обычных поселений Фронтира. Чтобы туда добраться, надо знать, куда идти. Но не об этом речь. Асиль — это приют.
    В тот день, когда мы прибыли, я был всё ещё слаб. Середина жаркого месяца, самая пора полевых работ… Я был очередным эльфом, которого привезли тайными путями в тихую обитель для тех, кому нет места в остальном мире.
    У каждого из жителей того города была своя история. Кто-то побирался на рынке и случайно зарезал сына городского советника. Кто-то нечаянно убил топором товарища-дровосека. Мой первый знакомый, эльф, оказался охотником. Однажды он по неосторожности застрелил вместо оленя своего лорда. Но не только нечаянные убийцы живут в Асиле — я разговаривал с теми, кто отчаялся найти свой духовный путь. Бывшие демонологи, ученики силы, даже проповедники, растерявшие всю веру. Отшельники, ищущие уединения, и бывшие советники, отказавшиеся от власти ради тихой и спокойной пасторальной жизни. Было и такое. Этот город — убежище, тихий дом для всех, кто согласен переосмыслить свою жизнь. Тот, кто не видел скитов его отшельников, не чувствовал дух этого места.
    Тебе покажется странным, Владимир, но я там оказался на своём месте. Бывший первосвященник Лазури, жрец Золотого Древа и лидер эльфийского народа — в Асиле меня знают как духовного наставника, принимающего любую исповедь. И этого мне достаточно. У меня больше нет тех амбиций, а взгляд не затмевают ложные цели. Я освободился от страстей. И в этом нашёл счастье.

    Лаут закончил. Владимир перевёл дыхание, усмехнулся и покосился в сторону тайника.

— Ты действительно изменился, Ттеррал.

    Лаут поморщился.

— Ттеррал мёртв. Его похоронили в склепе на кладбище Лазури.
— Только вот тела там нет, — как бы мимоходом произнёс Владимир и встретился с гостем взглядом. — Может, оно и было, потому что провожать саван пришла почти вся Лазурь и паломники из соседних городов, но потом… Извини. Пятнадцать лет назад склеп вскрыла банда расхитителей гробниц. Их, конечно, казнили и, я думаю, дальше узкого круга посвящённых не ушло, но саван был пуст.
— Вот зачем Семье это было нужно?.. — престарелый эльф пожал плечами. — Раньше меня это взволновало бы
— Значит, пришла моя очередь рассказывать…

    Лаут поднял палец вверх.

— Слышишь?

    Владимир осёкся. Действительно, с улицы доносились странные выкрики, сливающиеся в один монотонный гул.

— Сегодня не должно быть праздника, — пробормотал Мастер и подошёл к окну.
— Что такое?

    Владимир смотрел в щель между шторой и рамой и молчал. Долго смотрел, около минуты, после чего повернулся к эльфу и тихо, едва ли не шёпотом, сказал:

— Клянусь, я хранил твой приезд в тайне. Никто из моих подчинённых не знал!..
— Мой друг Владимир, неужели случилось непоправимое?
— Сам послушай, — Мастер дёрнул уголком рта и приоткрыл штору.

    С улицы донеслись выкрики: «Ттеррала! Покажите нам его Отсутствующее Святейшество! Покажите нам Ттеррала!»

— Даже не удивляюсь, — эльф встал и подошёл к окну, сцепив пальцы за спиной, — ведь потаённый город-убежище всё-таки открылся миру. Следовательно, пришла и моя очередь.
— Ещё не поздно уйти через чёрный вход.
— Уверен, за ним наблюдают. Да и не нужно это. Пожалуйста, отодвинь штору.

    Ттеррал, глубоко вдохнув, закрыл глаза. Свет и гомон дезориентировали, но он быстро вернул спокойное состояние духа.

    Эльф показался в окне. Мгновенно, ножом гильотины пала тишина.

— Прежде чем представиться, я бы хотел сказать пару слов, — начал он, окинув взглядом занявшую по обе стороны улицы толпу. — Я хотел бы поговорить об одном священнике — я не знаю его имени — который однажды позабыл, для чего Аунайри наделили его дарами убеждения, харизмы и научили самому ценному, что может быть для нас всех — умению объединять идеей, делать из знакомого друга, а из друга — брата.
    Он воспользовался этими дарами для своего блага. Вместо того, чтобы нести мир и хранить чувство сопричастности, он поднимал последователей на битвы с врагом, которого сам же себе и придумал. Всех, кто не был с ним согласен, он причислял к аспидам, разделял и властвовал. Жажда славы и богатства затмила его взгляд, помпезность отравила деяния.
    И тогда пришли те, кто решили напомнить ему о заветах Аунайри и о его истинном предназначении в этом мире. Ибо каждый талант можно применять либо во благо всем, либо на благо себе — и ответственность за выбор мы обязаны нести сами. А он не соглашался, ведь не может же избранник высших собратьев кривить пути.
    Его поставили перед фактом, что вся прошлая жизнь оказалась сплошной ошибкой. Но как быть с последователями? Пусть и ошибочная, но идея объединяла их, заставляла сражаться за идеалы, которые шли вразрез с гармонией мира. Пришлось подстроить его смерть, дабы расколоть единство учеников священника, а самого его отправить в место, где он сможет всё переосмыслить.
    Им стал недавно найденный гоблинской экспедицией город Асиль. Однако его построили много-много раньше описываемых событий. За долгие десятилетия, проведённые в том приюте, священник узнал о судьбах, подобных его жизни. К нему ходили на исповеди, и с каждой новой историей священник постигал всю глубину своих заблуждений. Богатства? Глупец тот, кто избирает их своей жизненной целью. Разве унесёшь золото в могилу, разве купишь на него память, разве спасёшь свой дух от забвения? Власть? Не власти страшнее, чем власть над собой, и голос мой тих. Если же ты над собой не властен, то к чему приведёт твоя воля, рвущаяся неудержимым потоком? К горечи, страданиям и мукам. По заслугам же и воздастся.
    В итоге он понял, что служение обществу — вот для чего его одарили таким талантами. И осознав, он избавился от страстей, которые вели его к саморазрушению. А после научился любить мир таким, какой он есть, и видеть в каждом партнёра, не соперника.
    Меня зовут Ттеррал. Я был первосвященником Лазури ровно век назад.

    Все, кто слушал эльфа, не смогли сдержать чувств и взревели.

— Что теперь? — с лёгкой дрожью в голосе спросил Владимир.
— Я вернусь домой, — устало ответил эльф, глядя на восторженную толпу. — Прости, моё место в Асиле.