Нирахир сидела в ночи, в кроне дерева, выковыривая в ровной сухой веточке отверстия. Полушепотом, не срываясь на голос и не понижая сильно она напевала считалочку:
Он тут как тут,
Как верный друг,
Как смерть и труп.
Тук-тук-тук-тук
В закрытые веки.
С тобой навеки.
Уверен в себе.
Умеет ждать.
Его высочество —
Ужас одиночества.

Сухая древесная крошка сердцевины ветки сыпалась вниз, прямо на лоб огромному мужичине, завернутому в грязные овечьи шкуры. Тот в компании еще троих соглядатаев пытался рассказать историю об очередном налете на торговую повозку. Он, тщетно отмахиваясь от едва заметных для него крошечек трухи, видимо полагал, будто это гнус слетелся на костер. Конец его мучениям положила сама Нирахир, завершив свои дела по изготовлению флейты. Бесшумной тенью она спрыгнула прямо перед мужиком в шкурах. Рядом с костром выросла эльфийка и вытащила клинок, прекрасно понимая, что без понуждения эти ребята ничем делиться не захотят. Огненная лиса опасный противник, а стоит ли растрачивать свои силы на поиски нужной вещи, если есть более успешные дельцы?
— Ух ты! — испуганно вскочил здоровяк. Его подельники хоть и значительно меньшие в размерах, но все еще огромные бандиты подскочили как один.
— Хрупкой эльфийки испугался? — язвительно заметила Нирахир.
— Да, я.. ты. Ты кто такая вообще? — от испуга начал оправдываться овечий вор.
— Мне нужна ваша добыча, — кивнула Нирахир на пожитки огненной лисы, валяющиеся в груде с остальной добычей.
Ворюга, придя в себя с лютым рыком было бросился на эльфийку. Та прильнула к нему за какое-то мгновение ока и ужасная вяжущая боль связала всё естество громилы в груди, он скрючился и хрипя повалился на землю. Еще одно мгновение и промеж ног второго разбойника полетела дубина. "А нечего снимать доспехи перед боем", — шепнула Нирахир. Из оставшихся двоих на месте был только один, его товарищ ушел по-эльфийски, не прощаясь. Нирахир удивилась мастерству столь незаметного побега, но на всякий случай осмотрелась вокруг. Да, бежавшего и след простыл, во чудеса! Оставшийся стоял, схватившись за рукоять меча, но вынуть из ножен не мог, все тело сковало невидимыми цепями. "Что это за магия?", - выдавил из себя налетчик.
Нирахир, грациозно наклонясь, вытащила из кучи добытых предметов лисий клык, серебряную спицу, испещрённую затейливыми тонкими узорами и метко заметив: "Это не магия, это твой страх", — растворилась в ночной густоте леса. Невидимые цепи спали и отступая, тишина обнажила громогласный голос леса – рев цикад, треск костра, раскатистый рокот раскачиваемых стволов деревьев и шум листвы.

Солнце было высоко, но жар не чувствовался, скрывая тропу от тонких гуляющих лучей света плотными зарослями арочных деревьев. Воздух был наполнен живностью всех возможных форм, но никто не мешал друг другу, места хватало всем. Нирахир бодро вышагивала в направлении осевшей хижины, но несмотря на неказистый вид, образ домика ее окрылял, ведь внутри находился ее старый приятель. На поверку домик оказывался плотным сплетением корней арочного дерева, чей возраст не смог бы назвать даже протодракон. Кора дерева пахла чем-то до боли знакомым и терпким, чем-то, чем ее поил Дже Фу Во. Этот запах смешивал в себе ароматы свежей земли, старых сухих деревьев, тонких ноток влажной кожи и горечи ностальгических воспоминаний. Двери в хижине не было, Нирахир всегда восторгалась этим символичным жестом ее наставника, он сочетал в себе и удобство, ведь климат тут позволял не иметь двери и ходить туда-сюда и обратно абсолютно свободно, и некий жест дружелюбия, открытости к гостям. Плетеное полотно корней имело брешь, скрывавшую во тьме нутро хижины. Эльфийка без опаски шагнула внутрь сквозь занавески насекомых, оставшихся снаружи. Ее обдало новыми сладкими ароматами трав, приятными шелестящими звуками кипящей воды, шевеления настила хижины из драконьей травы и тихих шаркающих шагов старца.
— Дорогой мой человек! — радостно пропел тот, увидав гостью.
— Прости, но эльфийка! — невозмутимо ответила Нирахир и мягко обняла подошедшего старца.
— Не спорь, я вижу глубже тебя! Как раз подоспела к моему чаю, всегда ты вовремя!
— Я по делам, Джи Фу Во, — чуть помедлив, с грустью сказала Нирахир и плюхнувшись в переливающийся голубыми нитями паучий шелковый кокон, служивший креслом, добавила — По душу дракона. А тут ничего не изменилось!
— В этом месте старею похоже только я один, даже ты выглядишь все так же хорошо, как и прежде, будто и не уходила никуда. Влажный климат сохраняет, сухой заставляет двигаться.
— Ох, мыслями я и не уходила. Расскажи про дракона.
— Всё гоняешься за призраками! А что ты хочешь знать, стар я стал ничего не помню, я знаю только одно, кто шел к нему на бой, не возвращался обратно.

Старец поставил на стол чашку с чаем, он не останавливал Нирахир, зная, что ее упрямство не сломить, но дело было даже не в природной целеустремленности, а в смысле этого похода. Ей нечем было помогать, а отговорить было невозможно.
— Что, даже книжки никакой не найдется? — с надеждой выдохнула Нирахир.
Дже Фу осмотрел захламленные пыльные полки, ему было лень.
— Ничего нового ты там не найдешь, да и потом, все самое интересное всегда находится не на страницах книг, а между страниц! — старик поднял морщинистый палец вверх.


Ландшафт быстро менялся, густые заросли стали голыми деревьями, голые деревья сухостоем, затем пропал и он, став растрескавшейся почвой. Эльфийка и старец шли молча. Каждый думал о своем. На горизонте из сизой дымки проявлялась величественная гора, она была похожа на гигантский расколовшийся черный монолит. Его вершина была всегда накрыта шапкой из облака, словно кто-то из небесных богов обронил доу. Дже Фу Во сел у тропы, протянул руку в сторону горы и сказал, что дракон ждет. Вслед он задумчиво пробормотал: «Тщеславие и погубит тебя».

Теперь уже в привычном одиночестве, топая по пыльной иссохшейся почве, в сторону далеких гулких ударов о землю и пронзительного, но пока еще тихого рёва, путница сосредоточенно сочиняла рифму:
Чтоб изготовить сей рожок
Будь чист душой, мой друг!

Далее на ум приходили только две рифмы, либо творожок, либо пирожок, что никак не укладывалось в общую канву песни, а другие никак не рождались. "Надо бы наконец поесть, жить только чаем, это не дело...". Сочинять что-то нравилось ей, это настраивало на серьезный лад, таким образом она подводила итог, да и в конце концов это было в крови. Рёв становился опаснее, в нем звучали нотки превосходства и жажды крови, казалось, что он взывает к ней «Ни-рааа-хир!». Да, так и было, холодок пробежал по спине, «Ого!» — подумала испуганная эльфийка, это ощущение было чем-то новым для нее за последнее время. В воздухе витал запах опасности, реальной опасности и то и дело в голове замелькали мыслишки, что это уже не шутки, но ставки были высоки. Постепенно она растворилась в мареве зноя, исчезнув с горизонта, лишь черная гора по-прежнему торчала, упираясь в небо. Где-то далеко позади засыпал в ожиданиях старец Дже, что-то прокручивая в своей голове.

Шли минуты, а может часы, солнце катилось в сторону горизонта, но всё еще жгло воздух. Что-то пробудило старика, он встрепенулся. В переливающийся видимый слой теплого воздуха у поверхности земли врезался нестабильный образ плетущейся эльфийки. Опираясь справа на кусок чего-то поблескивающего на свету, она шагала в сторону старца Фу. Это выдавало в ней одну особенность, опорную правую ногу, ей раз за разом приходилось делать полукруг и заходить на удобную позицию для прыжка. Дракон был не прост, его прыти не хватало, чтобы повергнуть ловкого бойца, но и подойти к себе он не давал возможности, раскусив слабость нападающей. Шипастый хвост успевал завернуться в ту сторону, откуда каждый раз атаковала Нирахир. Клубы пыли поднимались от постоянного бесплодного шевеления по сухой земле, а Нирахир раздосадовано думала, что наверняка от этого действия и произошла поговорка «пускать пыль в глаза». Но сейчас это было уже не важно, всё было позади, её важной задачей было дойти до старца.

«Вот это чудеса! Не может быть», — прошептал старец, едва распознав Нирахир на горизонте в горячих серебряных струях. Он, неуклюже переваливаясь как гусь, бежал к ней, не в силах скрыть слезы радости. Нирахир упорно делала шаг за шагом к нему, и в момент встречи обоих старец, на всем ходу, крепко обняв, подхватил из под руки блестящую чешую дракона. Кружась, словно радостный ребенок, взметнув руки высоко над собой, позволяя солнцу пройтись по всем граням необычайно сложной структуры чешуи, он возопил: «Невероятно, это ли не чудо!». Оставшись на коленях, пыльная эльфийка пыталась ухватиться за одежду неминуемо удаляющейся спины старикашки. Нирахир прошептала пересохшим ртом: «Можешь же, когда хочешь, гадкий старик».

Фу Во суетливо рылся на полках, перебегал от одной к другой, семеня немощными ножками под серой тканью простого платья. В светлом проеме хижины появился силуэт эльфийки, очень злой эльфийки. Только она собралась обрушить на старца речь, которая больше походила на эпитафию, Фу выкрикнул: «Чайник разогрет, посуда на столе, я все приготовил!» Эта внезапная забота несколько охладила Нирахир, даром, что все время отведенное на путь ползком она потратила на сочинение всевозможных проклятий. Во, стоя на цыпочках, вытащил за мошащийся хвостик закладки с верхней полки большую красную книгу, чуть не приземлив ее себе на макушку. Однако, он ловко оттолкнул головой ее в сторону и легко подхватил рукой, словно высохшую глубоководную губку. «Можешь же, когда захочешь», — распластавшись по стулу с чашкой чая, про себя заметила Нирахир. Спустя пару мгновений, как показалось смертельно уставшей эльфийке, он был на середине фолианта. С широкой улыбкой он листал страницы, упираясь указательным пальцем. Его сухая, как древесная кора в жаркий полдень, ладонь свободной руки ласково разглаживала страницы – казалось, он читал руками. Глаза горели ярче глазных бойниц того василиска, подумалось Нирахир. Она встала, немного взбодрившись чаем, подошла, отчего-то тихой, поступью к старцу, ей хотелось посмотреть, чем так сильно увлекся ее наставник. Тот склонив седую косматую голову что-то вдумчиво читал, оставив указательный палец на странице, будто это иссохшая кем-то брошенная на тропе коряга и лишь рядом с ним было слышно тихое посапывание, Фу Во уже глубоко спал.

Фолиант затянул и Нирахир, он собирался открыть ей ту вожделенную истину, которую она так жаждала, прямо под пальцем Во. Бережно вынув из рук спящего книгу, она подошла к плотно сплетённому кокону у камина и удобно устроившись в нем продолжила чтение. Слабые места дракона описывались как отсутствующие, за исключением чрезвычайной падкости на некоторые мелодии одного из вида флейт. Способ изготовления флейты Нирахир был известен еще с прошлого визита и она быстро спустилась взглядом на другие строки, повторяя в памяти бой, шаг за шагом сверяясь с фолиантом.

«Ты умрешь! Как и многие другие, чьи останки разбросаны в округе этой горы», — рычал дракон, устрашая безропотную эльфийку. «Нельзя испугать того, кто и без того дальше некуда напуган!», — кричала в ответ та, делая очередной заход. Кто кого гонял? Большой вопрос. То ли дракон эльфийку, то ли эльфийка дракона. Процесс взаимно изводил обоих, но волшебный зверь скорее уставал от скуки, огромная туша имела большой запас прочности. Время шло, а дракон никак не давался. Он всегда был на полшага впереди и успешно прикрывал бок еще до того, как Нирахир оказывалась там. Она сильно устала, движения потеряли чёткость, последний забег был сильно медленнее прошлого, дракон почувствовал это, его глаза широко раскрылись, предчувствуя победу, разверстая пасть начала бесконтрольно изливать потоки огня. «Ну вот ты и попалась, настырная букашка!», — взревел дракон, снова перекинув хвост для защиты бока, он точно рассчитал, что на долю секунды в этот раз он будет быстрее. Каждый заход был просчитан, кто-кто, а он умел считать. О сколько жалких букашек пыталось его обмануть! Дракон изрыгнул огонь, но Нирахир там не было, хитрая эльфийка в тот раз лишь прикинулась бегущей, но сэкономив силы осталась на месте и вот беззащитный бок открылся ей. Тщеславный дракон и не заметил, как букашка по чешуе словно по лестнице взметнулась в небо и спустившись на спину выхватила флейту. «Бедненький дракон, ты видимо не учел, что этой букашечной эльфийке нечего терять, все что у нее осталось, последняя надежда, это ты». У нее было только несколько секунд на замешательство дракона, унять сердце и придумать мелодию для драконьей флейты.

«Драконья флейта из сливы», так значилось в фолианте. Сама по себе не больше, чем инструмент, хоть и особенный с особенной конструкцией мундштука из клыка огненной лисы, куда важнее музыка, которую услышит дракон. Колыбельная для дракона, словно связывает пальцы плотным узором нитей мелодии. Нирахир оторвалась от книги, запрокинула голову и размяла уставшую шею. Потолок увешанный различными сохнувшими травами напомнил о детстве, как Нирахир бежала наперегонки по лесу с ним. А с кем? Какой-то нечеткий образ, мчавшийся поодаль.

Бег по спине дракона, что может быть прекраснее, свободный бег посреди красот мертвой пустоши, усеянной костьми героев. Сухой горячий ветер развеял волосы эльфийки, дрожь в ногах и руках прошла и на какой-то миг почудилось, что силы возвращаются. Можно было вздохнуть полной свободной грудью. В конце концов, этот дракон мне поможет, стало быть и можно его считать своим другом. «Да, ты мой дружок сейчас поспи, ведь возможно так убаюкивала тебя драконья мать». Эта мысль отлично ее успокоила и настроила на нужный лад, мелодия полилась сама собой, когда Нирахир была у головы. Этот слабый звук дракон мог слышать только здесь, он удивленно замер, затем выпрямился и остановился в задумчивости, поймав ритм.

«Совершенная броня дракона, даже не пытайтесь!», она продолжала следить пальцем за текстом. «Наверное опечатка, в этом мире нет ничего совершенного», — заметил проснувшийся старец Фу откуда-то из-за плеча. После было оставлено много пустых страниц для будущих записей про протодракона. Главы шли в порядке возрастания опасности существ и следующей главой уже шли другие ужасные твари.
- Кролики, - сожалеюще помотал головой Фу, - Жрут все, что зеленого цвета, крайне опасные твари. С драконом хоть договориться можно.
Дракон был упокоен, минуту спустя Нирахир гуляла возле головы насвистывая мелодию убаюкавшую дракона. «Должно же что-то повредить тебя?» рассуждала она и в рассуждениях наткнулась на мысль, что прикрывая свои бока шипастым хвостом он мог и повредить себя сам и стоило бы осмотреть вздымающиеся под путами сна бока внимательнее.
Нирахир захлопнула книгу, вместе с бумажной пылью из страниц вылетел маленький сухой листок. «Высокорожденный эльф по имени Кардоналай в тяжелом бою ранил дракона, тем самым повредив одну из шести родничковых пластин брони в брюшной области. Это большее, что только может сделать воин этому смертоносному существу. Слабым местом данного дракона не считается, ведь чешуя осталась на месте, хотя и в месте крепления ее дракон потерял чувствительность». Прочитав эти строки Нирахир вздохнула: «Вот оно что! Опять Фу забыл внести сведения». Тогда, днём, пока дракон спал, ей удалось найти одну странную чешуину и с большим трудом выдрать. Она была чуть меньше остальных, не так яркая и в конце концов с хрустом отломилась от основания, не потревожив спящее существо. «Как знать, если бы не тот эльф, удалось бы мне… Хм, ради кого он напал на дракона?», — но другой информации по данному вопросу не было. «Между страниц…», — прошептала Нирахин, усмехнувшись. Что делать со своей добычей она и без всяких книг прекрасно знала.
— Кстати, Во! — вдруг вспомнила кое-что Нирахир, — От горы есть тропа дальше на север, прямиком к озеру, поэтому герои не возвращались к тебе после боя!
— Хм, а я и не говорил, что герой обязательно должен умирать, – заметил Дже Во.
Уютным клубком свернувшись на чешуе, чтобы Фу внезапно не утащил ее трофей, Нирахир расположилась так, чтобы хорошо отдохнуть. Едва она устроилась, как ей уже грезился серебряный клинок, эльф, драконы и огромные деревья среди которых пряталась Нирахир. Уже проваливась в глубокий сон она увидела себя со щитом из чешуи в защитной стойке.

— Не-е-ет, — проворчал пьяный мужик, — расскажи лучше про василиска!
— Да тьфу на тебя, пьяница, — вернувшись откуда-то из мечтаний, сказала Нирахир — дался вам этот василиск, год прошёл, что вы все к нему прицепились.
Эта мутная история обидела эльфийку, хоть ее детали оставались неясными даже ей, надо же было так...
Где-то в глуби трактирчика играл на расстроенном инструменте бард.
В разбитый кувшин не нальешь ты вина!
Оно лишь намочит сосуд, достигнув дна.
И будь хоть с десяток аршин ты во лбу — его не собрать обратно.
Коль так, пусть омоет его любви сухое вино многократно.
В тот вечер сложился жизненный путь
Наполненный долгих дорог и распутий
Боится судьбу лишь трусливый спугнуть
Кто знает свой путь, идти по ему будет!
К эльфийке никто подойти не смог
Как ветер гоняет листву по двору она танцевала
Сама заточила себя в этот мрачный острог
Печатью из памяти, как его целовала.
Сердце эльфийки верит и ждет
И меч родовой эльфу вернет.

Нирахир привстала, ноги немного подкосились: «Ого, что это за поило? Что, опять? Нельзя без закуски, на одном чае без еды не прожить». Эльфийку сложно было напоить, практически невозможно и любое опьянение удивляло ее. Она доплыла до барда, бросила ему десяток звонких монет.
— Хорошие стихи, за душу берут, — немного заплетающимся языком поблагодарила барда Нирахир.
— О, большое спасибо! Но стихи ваши! — заискивающе улыбнулся бард.
— Знаю, — икнув сказала эльфийка, — Сюда больше ни ногой.