Здание под просевшими стропилами и облупившейся дранкой было украшено потемневшей от времени табличкой. Когда-то яркие краски выцвели, и потому изображённая на ней пенящаяся кружка была похожа на кудрявого голема, каким бы страшным он ни был на самом деле.
    Несмотря на то, что проходивший здесь тракт давно перестал использоваться, дымок из трубы всё-таки шёл, а в стоиле аппетитно хрумкал вычищенный, рассёдланый конь, заранее укрытый попоной.
    Изнутри трактир выглядел гораздо опрятнее. Выскобленные столы, грубо подлатанные, но крепкие скамьи, и пара чадящих факелов.
— Эй, дед, долго ждать-то ещё? — протянула вольготно расположившаяся Маидар.
    Ветхий, но бодрый старик, переодевшийся по случаю клиента в свою лучшую, почти не латаную одежду, с гордым видом стоявший за стойкой, поклонился гостье и, прихрамывая, скрылся на кухне.
— Уже скоро, моя госпожа! — сказал он, вскоре вернувшись. — Позвольте, чтобы Вы не скучали, моя внучка споёт для Вас?
    Маидар усмехнулась. Когда-то популярный путь через Кривой хребет был ныне напрочь перекрыт рассыпавшейся(диво дивное! и как так случилось?) на гигантские глыбы горой. Вскоре, кстати, возникшие буквально из-под земли дварфы объявили, что у них, оказывается, давно стоит без дела проложенный прямо сквозь камень хребта путь. Ощутимо короче прежнего и оборудованный всем необходимым, в том числе постоялыми нишами. И что за "скромную" плату им может воспользоваться всякий желающий. Словом, дварфы начали наживаться, а сидевшие на кормившем их старом пути — медленно умирать. Ничего нового.
    Дед вызвал уважение у Маидар тем, что годы и неурядицы не сломили его, и потому она согласилась.
— Серва! — строго крикнул трактирщик в сторону кухни. — Развлеки гостью!
    Послышалось шушуканье, что-то звякнуло. Спустя пару минут в залу вышла девчушка лет одиннадцати. В простом длинном платье и светло-русыми, прямыми, ниже плечь волосами.
    Трактирщик недовольно покосился на её ноги — девочка была босиком — но та не обратила на это внимания.
    Встав перед стойкой, она спросила, о чём бы хотела госпожа послушать.
    Маидар, занятая тем, что куталась в плащ, бросила лишь:
— Выбери сама. — её единственными желаниями сейчас было поесть и провалиться в сон.
    Серва поклонилась и приблизилась к орке. Некоторае время она пристально вглядывалась в её глаза, после чего вернулась на место у стойки. И затянула мелодию, сначала будто перебирая и настраивая струны, но постепенно найдя и подходящие под ноты слова.

— Я в глазах твоих
Вижу спесь и страх.
Ты боишься, что
Сползаешь во мрак.

На руках твоих
Кровь от важных дел.
Ради них ты другим
Крылья резать посмел.

    Начавшуюся мелодично, но дерзко песню, следовало бы оборвать, но орку заинтриговали глаза девочки. Они будто начали смотреть вникуда и покрылись белёсой дымкой. Старик опасливо глянул на Маидар, но до поры успокоился — гостья не спешила прерывать пение.

— Ты забыл, что живя
Надо дать жить другим.
Твоя маска — плащ
Изъянам твоим.

Ты боишься взглянуть
На свои дела,
Оказавшись в кривом
Тупике конца.

    Ещё недолго шёл какой-то мотив, затем песня оборвалась. Девочка поклонилась и прошлёпала обратно на кухню.
    Маидар перевела задумчивый взгляд на трактирщика:
— Старик, это что было?
    Почувствовав возрастающее недовольство в её голосе, тот поспешил всплеснуть руками.
— Госпожа, Вы же сами предложили ей выбирать самой! Вот она и выбрала... Как сумела.
— Понятно. — проговорила Маидар севшим голосом. — Не госпожакай мне, не люблю я этого. — и закончила. — Я поем в комнате. Туда принеси.

    Ранняя осень заявляла свои права, делая рассветное время зябким. Не успевший рассеяться густой туман скрывал окружающий мир уже в пяти шагах в любом направлении.
    Трактирщик, вышедший проводить гостью в дорогу, неуверенно переминался с ноги на ногу, кутаясь в линялую шкуру.
— На обратном пути заедете к нам, госпожа?
— Да Маидар меня зовут. Маидар! Хватит уже госпожой меня звать, Арчи!
    Старик усмехнулся:
— А Вы это... Правда можете Серву к магам на обучение взять? — он заискивающе взглянул на орку и, понизив голос, добавил. — Она пропадёт здесь. Мы с бабкой одни у неё остались. Нам уже вот-вот срок помирать прИдет, а так хоть за неё будем спокойны.
— Ну, я бы на вашем месте так не говорила. — она не стала понижать голос, так как чуяла, что малая их подслушивает. Пусть привыкает. — Там всякие вещи случаются...
— Да что Вы! — в очередной раз всплеснул руками старик. Уж очень выразительным выходил у него этот жест. — В жизни вообще всякое может случиться. Чего ж теперь, шарахаться от всего?
— Ладно. — оборвала его орка. — Через месяц где-то вновь у вас должна быть. Приготовьте ей тёплые вещи в дорогу. Уже морозы первые пойдут, а у нас путь неблизкий. Не простынь смотри! — только крикнула она на прощание. Арчи усмехнулся уголками губ и направился в трактир, что-то напевая себе под нос. Нужно было подкинуть дров в очаг, и идти в лес за съестным.

    Босая фигурка, вылезшая во двор через окно незадолго до прощания деда с зеленокожей гостьей, удивлённо шмыгала носом. "Большой город! Маги! Но ведь бабушка с дедом одни остануться! Я их не брошу!?" — перебирала она свои мысли и ощущения, пытаясь разобраться сама в себе. — "Нет, не брошу. И будь, что будет!".

---

    В середине осени в дождливые дни привносили разнообразие лишь морозные ночи.
    Утром Серва отлично выспалась. Бабушка, вопреки обыкновению, не разбудила её с рассветом доить козу и кормить животину. Вообще в доме было неестественно тихо.
    Она спустилась на кухню, прошлась по двору. Несколько раз звала деда и бабку. В результате Серва всё-таки догадалась зайти в спальню, где на кровати спали они, Арчибальд и Рапунцель. Теперь уже беспробудно.

    Вечером того же дня прибыла Маидар. Они переночевали в теперь уже совсем опустевшем трактире, а по утру, с собранным скромным скрабом, его покинули. Животных отправили гулять по окрестным лесам, где их наверняка съедят дикие звери, но в пути они будут только мешать. Сам трактир подожгли, отправив его за порог вместе с умершими хозяевами. В том же огне сгинула и маленькая склянка из-под яда, которую Маидар извлекла из сведённой судорогой руки Арчи.
    Она его не осудила. В противном случае упрямая девочка осталась бы одна. В тупике Кривого хребта, который упомянула в песне.