10й день Старого квинта Сырого месяца 211 года.

    Сейчас полдень. Монстры дали мне передышку, потому я пишу сейчас это послание. Надеюсь, тело мое будет найдено кем-то в этой мешанине из тел и хлама, оставшихся от убитых мной тварей. Счет убитым я начал после полуночи, когда прибыла новая волна разномастных монстров. Тридцать три. Да-да, тридцать три монстра полегло от моей дубины за двенадцать часов сего дня. Они не первые и, к ужасу моему, не последние, с кем мне пришлось и еще придется столкнуться на пути к выполнению своего первого задания, а может заодно и последнего задания.
    Меня нанял Оддлейф, дварф портной из Сухого Дола, в котором я очутился после возрождения. Дорога была не сильно обременяющей, но здесь, в окрестностях Синам-Сиджас, творится кошмар. Я подошел к городу с южной стороны, и монстры атаковали меня. К чести их, смею заметить, что нападают по одному, хотя мне это не приносит особой радости. Я едва успеваю залечить раны, как следующая крыса или шакал бросается на меня. Даже сейчас я правой рукой пишу, а левой пытаюсь выковырять из бедра застрявший зуб ангиака.
    Если мне суждено здесь снова умереть, а, похоже, так и случится, и мой Хранитель снова не вмешается в ход мироздания, прошу тебя, нашедший меня путник, написать на моем надгробии:

    «Здесь покоится Селекай. Он рубил монстров нещадно, до конца своих дней. Дата рождения: неизвестна. Дата возрождения: 8 Старого квинта Сырого месяца 211 года».

    Если будешь торопиться, напиши просто «Селекай» - это имя мое, пусть и странно оно звучит на любой лад, хоть человеческий, хоть иной расы. И премного буду благодарен, если прежде ты отскребешь от моего трупа этот липкий жир галдов, коим я покрыт уже с ног до головы.
    Кажется, я слышу стрекот скорпионьих жвал, мне пора.

    8й день Мёртвого квинта Сырого месяца 211 года.
    Ночь застала меня среди песчаных дюн в окрестностях Гориндора. Сегодня восьмое число, а это значит, что уже целый квинт прошел с моего возрождения. Спасибо тебе, Хранитель, что бережешь меня от напастей этого мира, надеюсь наблюдать за мной не скучно, и прости, что раскис в прошлый раз, но тогда для меня все было ново.
    Хочу заметить, что теперь по дорогам Пандоры я хожу не один. У меня появился спутник – молодой кречет. Я застал эту маленькую хищную птицу около Синам-Сиджас за поеданием моих припасов на очередном привале. Он красивого белого цвета с серой рябью на спине и крыльях и яркими желтыми глазами. Имени ему я пока еще не дал. Не могу выбрать между «Остроглаз» и «Невконякорм», и если с первым прозвищем все ясно, то второе навеяно невероятной прожорливостью моего маленького спутника. Причем аппетит его целиком и полностью лег на мой кошелек, так как птица хоть и охотничья, но добывать пропитание этой самой охотой отказывается кречет наотрез. В каждом городе я оставляю горсть монет на птичьих рынках, наполняя рюкзак свой потрохами издохшей домашней птицы, что неблагоприятно сказывается на запахе от него и меня заодно.
    Польза от кречета тоже есть. Он летает высоко над моей головой и предупреждает об опасности впереди громким криком. Очень удобно, хотя тварям умом развитым лучше, чем крысы или букавац какой-нибудь порой удается связать зависшего в небе и кричащего кречета с путником, идущим по дороге под ним. А потому, хоть части опасностей мне и удается избежать, но и привлечь получается тоже – я занялся его дрессировкой. Когда мне встречается слабенький монстр, то перед тем как добить его я подзываю кречета и учу его подмигивать левым глазом при виде монстра. Он обучается очень быстро и, сидя на руке, моргает уже почти всегда, но на практике возникла еще одна проблема. Мне не видно как он моргает, когда летит высоко в небе – небольшое упущение с моей стороны, не правда ли? Но я обязательно что-нибудь придумаю.
    Кроме того кречет отличный помощник в бою. Конечно, ранить крупного врага он не может, но отвлекать и мешать бить у него получается. Думаю, мы с ним сработаемся.

    Кстати, все это пишу я в новый дневник. Когда был в Харире, купил у Чеславы, тамошнего писаря, хорошую плотную тетрадь и свежие чернила. Предыдущую запись мне переписывать было лень, поэтому страницу из старого дневника я просто вырвал и приладил к обложке изнутри. Все мои новые заметки не столь важные и не связанные с работой буду писать тут. Может когда-нибудь эта тетрадочка попадет в руки предприимчивого гоблина, и он издаст её как мемуары, и мне может быть достанется слава и гонорар какой-никакой.

    1й день Юного квинта Холодного месяца 211 года.

    Сегодняшнее утро для меня началось с хорошей пробежки. По дороге в Аматир столкнулся с молодым пареньком, который шел мне навстречу и, видимо, любовался прекрасными видами придорожных джунглей с их красивыми узорами из лиан и диковинных цветов. Но оказалось все гораздо менее поэтично, потому как почти сразу я заметил пропажу письма, которое я в этот самый Аматир и нес. Когда я окрикнул воришку, то он не нашел ничего лучше, чем кинуться в лес прочь от дороги и возможных стражей порядка в лице Серого Ордена. Письмо доставить было нужно обязательно, а потому я последовал за ним. Честно сказать, бег с препятствиями в старых лаптях по джунглям, а потом и лиственному лесу не самая лучшая идея, хотя преследуемый воришка и вовсе бежал босиком. Но все-таки бег это часть его профессии и бежалось ему легко, чего не скажешь обо мне. Когда я уже совсем выбился из сил, случилось чудо. Парень угодил в любезно расставленный кем-то капкан, после чего, падая, хорошенько приложился головой об дуб. Он оказался весьма болтлив и, поняв, что ему не улизнуть начал изливать мне душу.
    Как оказалось, у него была большая семья: четыре сестры, мама, бабушка, прабабушка и даже прапрабабушка – у нее когда-то с его слов был Хранитель. Кормилец он в семье один и всех этих женщин честным трудом, а честно он тоже трудился, вычищая конюшни, коровники и прочее, не прокормить. Вот и встал он на кривую дорожку, уверяя меня, что кроме писем ничего не крадет. Он сказал, что есть у него эльф знакомый, который уж очень охоч до чужих писем, коллекционирует он их. То ли почерки красивые ему нравятся, то ли сам жанр сей, но платит он за них хорошо, а ему, стало быть, пареньку тому, больше и не нужно ничего. К тому же, как он сказал, пешим ходом важных писем не доставляют, мол, все депеши важные и ценные возят гонцы конные и простому вору их не догнать. После чего он произнес такую фразу, что можно право в пословицы записывать: «И вообще, господин любезный, коли на тракте у тебя не украли письмо, то, значит, нес ты посылку, и украли её».
    В общем, да простят меня другие почтовики, я его отпустил. Ну как отпустил – не убил. Но из капкана доставать не стал, ведь должно же быть какое-то наказание, а уж как дальше его жизнь сложится, пусть решает кто-нибудь другой, например медведь шальной или волк, на кого этот капкан и был поставлен. Письмо естественно я тоже забрал, потому что мне деньги тоже нужны, да и адресок эльфа того записал, на всякий случай.

    Позже обнаружил пропажу пяти почерневших монет из другого кармана. Сами по себе монеты обычные, а почернели, наверное, от того, что нашел я их на дне котелка своего походного, когда кашу доедал на привале. Привычки приправлять кашу золотом я не имею, а значит попали они туда способом необычным. Хранитель дал, вор взял, что тут еще сказать. Наверное, у парня и нумизмат есть знакомый.

    12й день Взрослого квинта Холодного месяца 211 года.

    Сегодня по дороге в Ринд-Куил обратился за помощью к одному из странствующих порталами волшебников. Просто я придумал, как воспользоваться, успешно выученным моим кречетом, навыком моргания при виде опасности. У бродячей гадалки я выкупил хрустальный шар, а теперь попросил волшебника заколдовать его так, чтобы я видел в нем левый глаз моего спутника. Просьба его не смутила, но он сразу сказал, что работа будет стоить дорого, потому что магия нужна сильная, и применить ее нужно правильно. Сошлись на тысяче монет. Также он сказал, что у хозяина шара со спутником должна быть сильная связь, и никто другой в нем ничего не увидит, но отдавать я его все равно не собирался. Возился с шаром он недолго, а я запомнил все его пассы руками и все слова, которые он произносил.
    Теперь в руках у меня шарик с красивым желтым глазом внутри. Буду испытывать.

    13й день Взрослого квинта Холодного месяца 211 года.

    Глаз в шаре действительно моргает. Правда, мне кажется, есть какая-то погрешность: то ли кречет моргает глазом без повода, то ли тот волшебник оказался шарлатаном, и глаз этот ничего общего с моим кречетом, кроме внешнего вида, не имеет, но уже несколько раз я прыгал в колючие кусты или ходил по уши в грязи, избегая несуществующих монстров. Встречу гадалку, куплю шар и сам попробую наколдовать то же самое, но на правый глаз. Так и проверю.

    Того же дня.

    Я плачу. Идти нет сил. Я убил своего кречета. Убил.
    Гадалка нашлась быстро, хотела мне погадать, но я отказался и, наверное, зря. Купил шар и начал эксперимент. Идиотский эксперимент. Ведь говорил же волшебник, что сильная магия. Я честно повторил все так, как делал он. Точь-в-точь, Хранитель мне свидетель. В шаре действительно появился глаз кречета, даже с красивым красным ореолом, чему я даже успел обрадоваться. Только вот у самой птицы на месте глаза появилась ужасная кровоточащая дыра. Я вырвал. Вырвал глаз кречету и засунул в шар. Что ж я за человек. Горе-маг. Кречет, естественно, такого надругательства не пережил. Бедная птица.
    Я похоронил его под высохшим деревом вместе со своим чудовищным шаром. Теперь горько плачу. Прости меня, Остроглазик.

    4го дня Старого квинта Холодного месяца 211 года.

    Дварфийка не отозвалась на стук в дверь, поэтому мне пришлось пройти в дом. Сперва я прошел через сени, в которых было полно разных капканов, силков и других ловушек, готовых для охоты. Здесь я тоже никого не застал и прошел в гостиную. Должен заметить, что в отличие от гоблинов, с которыми дварфы достаточно близки по росту, в жилищах своих дварфы предпочитают высокие потолки. В этом доме это было более чем оправданно, из-за обильного количества разного рода охотничьих трофеев, а также оружия для охоты.
    Трофеи, кстати сказать, были не только из местных охотничьих угодий. Здесь встречались чучела обитателей джунглей, огромная морда медведя, ветвистые рога оленей с севера Пандоры. Во всю длину за хвост был подвешен панцирь гигантского пустынного скорпиона. На высоком искусственном дереве, торчащем из левой стены, сидели, как живые, чучела птиц. Все однозначно указывало на то, что здесь живет искусный и трудолюбивый охотник.
— Кхм. Есть кто дома? — спросил я негромко.
— Кто там? — из-за стены смежной комнаты показалась прелестная голова хозяйки дома. Маленький нос "картошкой" прекрасно сочетался с круглыми щечками дварфийки, а над ним располагались красивые серые глаза. Волосы цвета черного дерева были собраны у охотницы в несколько пышных кос на манер тех, что заплетают себе дварфы из бород.
— Чего хотел, дружок? — спросила она.
— Так я по поручению. Выполнил, как обещано, — ответил я.
— Ах да, точно. Я ж тебя отправляла письмо доставить, — дварфийка вошла в комнату и села за стол. Сейчас на ней был теплый охотничий костюм из шкур и мехов, который если и не был сшит самой охотницей, то точно из ею добытых материалов. В их прошлую встречу она была одета официально, как подобает члену Совета Харира — в строгое платье в пол, с широким по плечи, но не глубоким вырезом на груди. Цвета оно было алого с золотым.
— Письмо доставил, — кивнул я.
— Быстренько ты обернулся. И трех дней не прошло.
— Так коли работа денежная, можно и поспешить, — сказал я.
— А кто тебе сказал, что она денежная, — с наигранным удивлением ответила собеседница, — помнится о цене мы не договаривались.
— Мастер Херборга, ну пожалуйста, — практически заныл я, — пусть она будет денежная.
    Девушка достала из ящика кошель, а затем бросила его на ближний ко мне край стола. Монеты внутри отозвались на удар ласкающим душу звоном. Я на днях сильно потратился на ремонт пельты, которую мне обтянули новым слоем плотной кожи, и теперь надеялся на хорошее вознаграждение, чтобы пополнить отощавший бюджет. Застыв в нерешительности, я вопросительно посмотрел на охотницу — открывать и считать деньги при ней было бы крайним неуважением.
— Сто восемьдесят две монеты, как в прошлый раз, — непринужденно ответила Херборга и откусила кусок яблока, вынутого, похоже, из того же ящика.
— Но почему? Ведь идти пришлось почти в два раза дальше, — все с тем же тоном произнес я.
— Ну и что? Ты ведь и ходить оказывается умеешь почти в два раза быстрее, — усмехнулась дварфийка, так что на ее щечках проступили ямочки, более свойственные маленьким девочкам, и подмигнула мне, — ну ты давай ступай... как там тебя?
— Селекай.
— Точно, Селекай. Дела у меня, топай давай, — она кивнула в сторону от меня, и я увидел прислоненные к стене самострел и лук. Спорить с ней я не стал, Мастер все-таки, член Совета моего родного города. Забрал кошель, поклонился и вышел в сени, откуда услышал мысли вслух:
— Вот имечко ведь. Се-ле-кай. Где-то слышала я. Ругательство эльфячье что ли...

    15го дня Мертвого квинта Холодного месяца 211 года.

— Э, лопушок, ну ты куда ж так припустил, — услышал я окрик одного из преследователей.
    Отвечать не было никакого желания, потому что бежать, спотыкаясь, по тающему снегу с глубокой ножевой раной на боку и при этом еще огрызаться — выше моих сил. Бандиты подкараулили меня по дороге на Луд, которая, как назло, была пустой. Оборванцы и неумехи, но их было шестеро, что банально лишало меня преимущества в навыках над каждым из них поодиночке. Своим костяным ножом я успел забрать только одного, а потом бросился в бегство, получив серьезную рану. Собрав волю кулак, выбрасываю руку назад, отправляя в подонков магическую волну, что немного собьет их с шага. Кто-то из бандитов с криком упал, что я понял по характерному звуку. Мне бы сейчас улыбнуться, представляя как он рожей падает в холодную грязь, но не могу. От магического усилия мне сделалось еще дурнее, а из раны хлынуло с новой силой. Не убегу, похоже. Улюлюканье разбойников слышалось все ближе, и я решил принять бой — пусть лучше я сделаю Пандоре одолжение, убив еще кого-то, чем они нагонят меня совсем обессиленного. Хранитель, думаю, снова меня воскресит, но смерть штука не самая приятная, а уж от ржавых ножей и дубинок тем более. Я повернулся к ним лицом и припал на одно колено, чтобы передохнуть.
— Что? Добегался? — пыхтя от погони, спросил меня их вожак, остановившись на небольшом расстоянии.
— Господа оборванцы, — выдавил из себя я, — у меня будет последняя просьба: нападайте, пожалуйста, по одному.
— Ага, щазз, — издевательски протянул все тот же бандит, — сначала Куцего зарезал, а теперь последняя просьба ему. Вали его ребята!
— Что ж вы за нелюди, — тихо, уже скорее для себя подвел я итог и покачал головой.
    Бандиты медленно начали было подходить ко мне, обзывая грязными словечками, но неожиданно остановились. Сквозь шум в голове я различил звуки хлопающих крыльев, а потом лошадиное ржание, раздавшиеся за спиной. Убийцы замерли, что сделал и я, когда обернулся.
— Ты чего застыл, дуралей, — вдруг прозвучал в моей голове звонкий голос, — пегасов чтоль никогда не видел?
Я обернулся по сторонам, но не увидел никого кому бы мог принадлежать этот голос.
— Мдаа. Видать и правда не видел, — снова произнес кто-то, и у меня промелькнула мысль, что это мог быть, стоящий передо мной во всей красе, белоснежный пегас.
— Это правильная мысль.
В этот момент, выйдя из оцепенения, один из бандитов бросился на меня со спины, но крылатый конь сделал пару быстрых шагов и, встав на дыбы, выверенным ударом копыта отправил смельчака на встречу с Куцым. Я же, теряя силы, снова плюхнулся в снег.
— Ты, видать, совсем еще зеленый. Так и быть, даю короткий инструктаж: если к тебе прилетел пегас — прыгаешь ему на спину и летишь туда, куда тебя летят. Без вопросов. Понятно?
Я пробормотал что-то непонятное даже для самого себя, но подкрепил свой ответ частыми кивками головы.
— Так садись! — снова сказал пегас и кивнул головой на заходящих с двух сторон бандитов, — я не драться сюда прилетел.
Забраться на него мне стоило больших усилий, а пегас, не дожидаясь, когда я сяду удобно, начал разбег перед взлетом, сбив еще одного бандита. Когда мы оторвались от земли, у меня аж дух перехватило — до чего необычное это было ощущение. Никогда еще я не летал, ну не считая пинков от Хранителя, но там совсем не такие ощущения.
— За шею крепче держись, — снова в моей голове заговорил пегас, — если свалишься, то пеняй на себя.
— А как Вы разговариваете? — вернулся ко мне дар речи.
— Что значит "как"? Я по-другому и не умею. У Вас, у говорунов, это называется "телепатия". Ты бы тоже так разговаривал, если хочешь поболтать, а то мне так проще и понятней. Вроде ж маг — уметь должен.
Но желания поговорить, пусть и с таким необычным существом, у меня не было. Я сосредоточился на самолечении, а попутно и созерцании пейзажей под ногами. Было безумно красиво, но самое обидное, что Луд оказался совсем рядом — чуток я не дошел всего. Недалеко от стен города пегас снова опустился на землю. Когда я слез, мой спаситель недовольно фыркнул:
— Кровью меня пачкать было совсем не обязательно.
— Дык… — заикнулся я.
— Знаю-знаю, ты не специально. В город я тебя не повезу, а то знаю я, таких как ты — начнете лапать, арканы набрасывать, а я начну лягаться и точно кого-нибудь зашибу. А я этого ой как не люблю.
— А как же… — начал я и снова не договорил. Пегас читал мысли быстрее.
— Это не мне спасибо, а Хранителю твоему. Он за тебя переживал. Ну, бывай, не хворай, — пегас развернулся и начал новый разбег.
— Спасибо! — крикнул я вслед улетающему спасителю.
Пегас размеренно махал крыльями и исчез за облаками со звучным ржанием. Красиво.

    Сейчас я все это написал и думаю, что кому рассказать — не поверят. Я и сам-то, когда он улетел , с трудом мог поверить, что со мной такое произошло.

    12й день Старого квинта Сухого месяца 212 года.

    Как же болит голова...
    Сегодня утром мне встретился очень странный тип. Я уже почти задремал, устроив привал недалеко от тракта, когда появился он. Высокий эльф стоял в пятнадцати шагах от меня, высоко подняв подбородок, и просто сверлил меня глазами. Левая его рука поглаживала длинную жидкую бородку, создавая эффект глубокой задумчивости, о предмете которой я догадываться не мог. Реакция на такие внезапные появления у меня отработана — я выхватил нож, одновременно готовясь атаковать магией.
— Постой, мой будущий ученик! — громко произнес эльф, выкинув вперед раскрытую ладонь, — Я выбрал тебя!
Я слегка опешил от такого захода, но оружия не опустил, а незнакомец, решив, что привлек внимание, продолжил:
— Я следил за тобой и понял, что ты тот, кто мне нужен! — его высокопарные речи подкреплялись театральным выпучиванием глаз, которые, казалось, вот-вот выпадут из орбит.
— Чего? — единственное, что я смог ответить.
Он опустил руки и разочарованно покачал головой.
— Ты что только вчера из лесу вышел? Или просто тугой? — спросил он, сменив торжественый тон на более спокойный, — я теперь твой учитель.
— Вообще-то из нас двоих эльф — ты, это к вопросу "Кто из леса вышел". А про учителя я не понял.
Гость поправил свои свободные белые одежды, которые я не смог точно классифицировать — то ли халат, то ли платье, а затем, подойдя ближе продолжил вкрадчивым голосом:
— Я научу тебя, мой юный ученик, небывалой ловкости и гибкости, способности уворачиваться от ударов и стрел, а со временем и от бытовых проблем! Я научу тебя искусству ниндзя!
— И сколько мне это будет стоить?
— Пять сотен золотых за теорию и пару начальных практических уроков, — отчеканил он, заученную фразу, — деньги вперед.
Я подумал, что навык этот может быть мне полезен, а комбинация "ниндзя-маг" выглядит, как минимум, интересно. Деньги у меня были, поэтому я согласился, к нескрываемой радости моего нового знакомого, а вернее учителя. Первым делом, после получения суммы, эльф выдал мне увесистый свиток, перетянутый двумя кожаными ремешками. Развернув "теорию", я увидел рисунок гоблина в серых облегающих одеждах, стоящего на одной ноге на тонкой тропе, а ниже был заголовок — "Извилистый путь ниндзя".
— Ты погоди читать, успеешь, — отвлек меня учитель, — главное это практика. Тебя как зовут?
— Селекай, а тебя?
— Не тебя, а Вас! — гордо поднял голову эльф, — и обращайся ко мне "Сэнсэй"!
— Это не гоблинское имя разве?
— Не имя это, дурень. "Сэнсэй" — значит "учитель-ниндзя".
— Понял, сэнсэй.
— Вот и хорошо, а то я уже полчаса, как твой учитель, а мы еще не тренировались ни разу. Иди вон встань около того кустика, — он указал на небольшие заросли кустарника в десятке шагов от моей стоянки.
Я встал, где было сказано, после чего сделал несколько наклонов вперед-назад и в стороны, что-то вроде разминки, с которой, по словам сэнсэя, я теперь должен засыпать и просыпаться.
— Тренироваться пока будем на камешках — сказал эльф, когда я сделал очередной наклон вперед, а когда я выпрямился, то увидел летящий в меня булыжник, скорость которого значительно превышала скорость моей реакции, ведь я же еще неопытный ниндзя. В глазах резко погас свет, а последняя мысль была: "Не увернулся..."
    Когда я очнулся, моего учителя уже и след простыл. Ему хватило времени затащить меня за тот кустик и забрать все деньги, коих было еще около двух тысяч. Также не нашел в рюкзаке я старого плаща и нукова копыта, чему особенно растроился, потому что вещь ценная, и я планировал выручить за него хорошие деньги. Что странно — свиток этот учитель-грабитель не забрал, наверное от радости, что сорвал хороший куш. Рукопись, даже при повторном взгляде, выглядела настоящей, что хоть немного утешало. А я же твердо решил изучить этот извилистый путь и стать настоящим ниндзя. Ну, а громадная шишка на лбу послужит мне уроком, за который я всё-таки пятьсот золотых заплатил.
    И с чего я вообще поверил ему, что он учитель?..

    1го дня Юного квинта Сырого месяца 212 года.

    Луна то и дело скрывалась за пробегающими по небу тучами… или облаками… кто их разберет ночью. Ее тусклого голубого света едва хватало, чтобы освещать макушки самых высоких деревьев, а здесь внизу, где я притаился, царила почти кромешная тьма, которая, как нельзя, лучше подходила для моего темного дела. На то, что оно таковым является, указывали сразу несколько причин.
    Во-первых, я пошел на дело ночью, что само по себе уже намекает на то, что заниматься я буду чем-то темным. Нет, безусловно, есть работа, которая и должна выполняться ночью, как, например, у стражника, который проходил мимо меня минут пятнадцать назад, и скоро должен пройти еще раз, совершая свой обход. Но это не мой случай.
    Во-вторых, я здесь, чтобы совершить кражу. Да-да кражу. И притом крупную, что на моей памяти я буду делать в первый раз. Помехой в этом деле будет тот самый стражник, но на его счет я не беспокоюсь. Мои наниматели снабдили меня интересной алхимической смесью, что лежит в моей сумке – стоит разбить склянку, и все живые существа в радиусе трех метров, которые вдохнут испарения, почти мгновенно уснут. Люди, эльфы и гоблины – часа на три-четыре, орки и дварфы, конечно, поменьше. Но мне должно хватить и часа, чтобы совершить задуманное.
    В-третьих, красть я буду труп. Даже не знаю, что тут можно еще объяснять. Если уж крадешь мертвеца, то уж точно задумал ты что-то плохое.
    Дабы усугубить положение и нагнать красок, есть еще в-четвертых. Я собираюсь украсть труп не обычный, а демонопоклонника. Ночью… Труп… Демонопоклонника… Красть… В каком хотите порядке можете перебирать эти слова, но смысла никакого не отыщете. Однако же таково мое задание.
    Значит так, нанимателями моими стала одна знатная и богатая эльфийская семья из Сва-Лока. Имен их я естественно называть не буду – дело темное, а они очень просили меня, чтобы никто, ни под каким предлогом не узнал, что семья эта в моем деле замешана. Что-то там про честь, достоинство и прочие аристократические приблуды, которые они сами себе придумали. Семья у них порядочная, но вот незадача – ударился несколько лет назад средний сын в демонопоклонничество. Прибился к какой-то секте со всеми вытекающими. Из дому его вышвырнули, как только прознали, потому что он дело свое бросать наотрез отказался, но желая не порочить имя своей семьи, а может, чтобы вычеркнуть из памяти, кто знает, парень взял себе новое имя – Ахраэль. Темновато звучит, не правда ли?
    Под этим самым именем его разоблачили, поймали, а сегодня утром еще и казнили в Юн-Жуте. Ну не дружил видимо эльф с головой, раз додумался заниматься своими черными демоническими делами под носом у местных святош. Приговор был очень строгим – парня повесили, и собирались оставить висеть на три дня в назидание прочим сектантам, коих, к сожалению судьи и моему тоже, не поймали. А после того, намеревались скормить останки бродящим в округе монстрам – то есть в положенном погребении останкам этого эльфа было отказано. Именно этот факт и толкнул родителей на то, чтобы выкрасть тело заплутавшего, но, тем не менее, родного сына. «Демонопоклонник или нет, но тело и дух его должны принять покой по всем обычаям и обрядам эльфов», – что-то такое сказал мне отец семейства, когда нанимал меня на эту работенку.
    Время шло, а стражник не появлялся. "Уснул он там что ли", — подумалось мне, но идти проверять я не спешил. Передо мной была небольшая башенка, которая служила конторой для судей во время казней, а заодно и сторожкой для охраны. Она закрывала от меня "Опальную" — ту виселицу, на которой казнили Ахраэля. Не знаю сколько я бы еще просидел в кустах в ожидании, если бы не услышал странный монотонный гул, доносящийся от плахи. Я выбрался из своего укрытия и короткими перебежками начал огибать башню. Мое внимание сразу же привлек какой-то потусторонний оранжево-красный свет. Подойдя чуть ближе я нашел и его источник.
— Ррангха тару ман эс'тала за, — прохрипела фигура в черном плаще с капюшоном.
— Артада ло дванна хэс, — продолжили остальные четверо.
"Чтоб тебя... Сектанты..." — выругался я про себя. Можно было подумать, что это детишки забавляются, играя в нехорошие игры, если бы не свет исходивший из центра нарисованной на земле пентаграммы и пульсирующими ломанными нитями, который соединялся с глазами повешенного, чем не оставлял сомнений — ритуал настоящий. Обнаженное тело Ахраэля висело, где и положено, но было изрисовано неизвестными мне символами, краской для которых служила похоже кровь, взятая, наверняка, у убитого стражника, чье тело лежало здесь же.
— Гтуса рам ын тэю ва'рама, — наращивал темп заводила оккультистов, — ма флан гая дабо ртун!
Не знаю сколько еще должны были длиться эти песнопения, но я медлить не стал. Все, что связано с демонами вызывало у меня отвращение и неприязнь, а будь здесь кто-нибудь из них я бы наверняка испугался. Но перед этими негодяями я пасовать не собирался — прицелившись точно в центр пентаграммы, на вершинах которой сидели демонопоклонники, я бросил туда усыпляющую склянку. Тонкое стекло разбилось с тихим хлопком, и во все стороны от осколков устремился розоватый пар. Спустя несколько секунд ничего не понимающие незнакомцы, а один из них даже успел встать и что-то прокричать на эльфиском, повалились на землю.
— Ха, выкуси, — обрадовался я успешному броску и успел показать неприличный жест в сторону пентаграммы, тогда как следующие мои слова застряли в горле. В рассеивающемся демоническом свете мне показалось, что мертвец повернул голову и посмотрел на меня зловещими глазами: красным и оранжевым. Я зажмурился и тряхнул головой, а когда открыл глаза, то увидел лишь закрытые глаза мертвого эльфа.
— Причудится же. Так и новые волшебные штаны намочить недолго, — слегка дрожащим голосом убедил я сам себя в мнительности.
    Отгоняя плохие мысли, я решил поскорее закончить со своим делом. Демонопоклонники не моя забота — через пару часов сюда явится сменщик стражника, и, я надеюсь, они к тому времени еще будут спать. Щелчок, и на горле Ахраэля лопнула веревка, а сам он глухо повалился на помост. Телега с тканями, в которой я должен отвезти труп своим заказчикам стояла в пяти минутах ходьбы отсюда, укрытая под тенью деревьев. О страже на воротах они тоже позаботились, а значит сейчас мне предстоит самое трудное и противное. Я взвалил труп себе на плечи и пошел в сторону леса...

    13го дня Мёртвого квинта Холодного месяца 212 года.

    Атака бандитов была отбита. Ведущий решил использовать эту незапланированную остановку, как полноценный привал, и караван уже расположился для стоянки. Стражи, распределяя обязанности, спорили кому первым вставать в караул, пара носильшиков копошилась вокруг поврежденной повозки, перенося товары из нее на тяглового конструкта, а возница распрягал лошадь, чтобы заменить ей убитую, тянувшую вторую телегу.
    Мне было не до них. Я сидел подле фоссы, которая получила серьезную рану в бою, и направлял свои колдовские силы на восстановление ее структуры. В бою двое бандитов отрезали меня от каравана и прижали к деревьям. Я уже почувствовал спиной твердый ствол ильма, когда фосса атаковала бандита с копьем. Негодяй в последний момент заметил хищницу, спрыгивающую на него с дерева, и подставил свое оружие. Тонкое копье пробило ей брюхо и вышло над задней лапой, но мою спутницу это не остановило: под тяжестью веса, она скользнула по древку и вцепилась врагу в лицо. Второй противник замешкался, за что тут же получил от меня несколько ударов в живот кинжалом.
    Повинуясь инстинктам хитрой хищницы, фосса в бою становится почти прозрачной. Если приглядеться, то ее можно заметить по энергетическим колебаниям, проходящим по всему телу. В таком виде она напоминает статуэтку из горного хрусталя — фигуру прекрасной, но очень опасной кошки. Сейчас же она лежала раненой в своем обыденном окрасе — цвета голубого серебра. Под короткой лоснящейся шерстью были виды крохотные, едва заметные, энергетические узелки, находящиеся в беспорядочном движении. А если заглянуть в рану, то казалось, что внутри нее были осколки разбитого зеркала, трещины на которых затягивались и образовывали новые слои под действием моих магических стараний. Моя спутница дергала лапой при появлении каждого нового слоя структуры и жалобно скулила. Ее голос был похож на тот, что издавала бы кошка, пытаясь лаять по собачьи — протяжный и звонкий "мррау". Говорят, что призванные фоссы не чувствуют боли, но весь вид ее говорил об обратном.
    Повреждение было серьезным, и я отдал уже много сил, когда по телу фоссы пронеслась волна энергии и взорвалась ярко желтыми, цвета ее глаз, искрами в месте ранения. Я убрал дрожащие от напряжения руки, и не поверил глазам — рана затянулась. Кошка тут же бодро вскочила на лапы, словно не она сейчас лежала почти без чувств, и уткнулась своей вытянутой мордой со смешными круглыми ушами в мое лицо. Шершавый язык начал лизать мою щеку, что, наверное, было знаком благодарности.
— Не меня благодари, — сказал я ей, потрепав рукой шерсть на холке, — это Хранитель...

    13го дня Взрослого квинта Жаркого месяца 213 года.

    Ранним утром шел мимо поселковых огородов и на одном из них заметил раскидистые кусты черной смородины. Спелая ягода тянула ветви к земле, а меня потянула к себе. Я легко перемахнул через низенькую ограду и присел под кустом. Сочные ягоды одна за другой отправлялись в рот. Будучи все время в дороге, я и забыл уже о простых деревенских радостях: вкус горячей домашней еды, аромат спелых ягод от которого голова кружится, гладкая кожа девицы на сеновале. Так... Куда это меня понесло... Казалось что я не отстановлюсь, пока не оберу весь куст, однако от пиршества меня отвлек хлесткий удар палкой по спине. "Хозяева!" — подумал я и повернулся, чтобы встретить лицом деревянное ведро. От удара я повалился на спину и узнал своего обидчика.
— Да чтоб тебя! Пугало!
Оживший страж огорода снова нанес удар палкой, который я встретил своей саблей. Еще нескольких сильных ударов шамширом хватило, чтобы ходячая конструкция из дерева и рванья безжизненно упала у моих ног. Вот и покушал смородинки — все лицо в ссадинах.
— Ай, зараза, — вскрикнул я снова, вытаскивая занозу из щеки. "Проклятое ведро." — подумал я и пинком отправил его подальше с глаз моих.
    А чего я вообще полез в огород, ведь раньше за мной мародерских повадок не наблюдалось. Это все одержалка — говорили мне дурная штука, но я все равно нацепил ее на шею. Уж больно она колдовству моему помогает. Но вот заметил я за собой поступки чудные с тех пор. На базаре орчиху за задницу щипнул, два раза причем. Еще купил за тысячу золотых шпоры у странствующего рыцаря, а потом его убил за то, что не подошли они к моим сапогам. Пару дней назад украл в ткацкой лавке десять разноцветных лент и повязал их на хвост фоссе. Да всякой ерунды натворил уже. Может стоит и поменять амулет этот, но, точно не на безделушку какую-то — на мощный артефакт, не иначе.

    14го дня Зрелого квинта Холодного месяца 213 года.

    Сегодня, пока я ждал у хлебной лавки свои свежие булочки, ко мне подошел странный мужчина и начал разговор с ещё более странной фразы:
— А сапожки-то краденные.
— Что, простите? — ответил я , поглядев по сторонам и удостоверившись, что незнакомец обратился именно ко мне.
— Говорю, краденные у Вас сапоги, господин Селекай, — спокойно и непринужденно обвинил меня он.
Я осмотрел своего собеседника: серый плащ, серые сапоги, столь же серый камзол — Серый Орден, не иначе.
— А с чего Вы это взяли, можно узнать?
— Там на подкладке правого сапога вышито имя хозяина: Переслав Застранин. Мы оба знаем, что это не Вы, — блюститель порядка повернулся лицом ко мне, и я отметил, что лицо его было такое же серое и неприметное, как и его одежда. Встреть я его завтра, то мог бы и не узнать даже.
— А может это подпись мастера-сапожника? Как Вам такая идея?
— Увы, но нет. Я, уж поверьте, знаю точно. Мы ВСЁ знаем.
После слова "всё" меня немного передернуло, но я постарался не подать виду.
— А Вы что же? В сапог мне заглянуть успели? Вы следите за мной? Или может насквозь видите? — слегка усмехнулся я, чтобы придать моим словам большей непринужденности.
— Мы за всеми ВАМИ следим. Вы же, как это — Герой. А за Героями нужен глаз да глаз, особенно за такими как Вы, молодыми, — Серый указал мне своими серыми глазами в сторону лавки, — Вы возьмите хлеб-то.
Действительно, пекарь замер с моим заказом, не смея прервать нашу беседу.
— Большое спасибо.
— В сапог мы действительно заглядывали, господин Селекай, — продолжил Серый, — Вы же их снимаете, что очень правильно. Гигиена, знаете ли, хотя Вам это не так вредит, как мне например.
— Ну если Вы следите за мной, то знаете, что я эти сапоги снял с эльфа-мародера, причём убитого мной собственноручно, — заметил я.
— Вы абсолютно правы, дорогой друг. Мы это тоже знаем. И более того, я благодарен Вам за это, потому что мы не в силах самостоятельно избавиться от всего этого криминального мусора на дорогах Пандоры, — к моему удивлению, Серый протянул мне руку, и мне ничего не оставалось, кроме как пожать ее.
— Ну, я тогда пойду, — решил я закончить разговор, но страж закона моей руки не отпустил.
— Нет-нет, господин Селекай, — покачал головой он, — Нам известен настоящий хозяин этих сапог, точнее наследник убитого тем мародером. Так что снимайте.
— Что?
— Сапоги.
— Прям здесь? Вы серьёзно? — я был просто поражен его предложением, — Вы вокруг-то посмотрите. Снег кругом. Холодина.
— Я абсолютно серьезен сейчас, господин Селекай. Вы сами сказали — сейчас холодно, а сапоги хорошие, теплые, дорогие, не подстать всему остальному рванью, что на Вас надето. Вот хозяин и захотел их вернуть.
— Да это произвол!
— Сни-май-те, не тратьте моё время, — после этих слов из-за обеих сторон пекарни вышли двое бойцов все того же Серого Ордена, — Мы же оба знаем, что Вам это не сильно навредит. Ну может почихаете. Может даже умрёте, но уже не в первый и, думаю, не в последний раз. Вы же Герой!
Последние его слова были неприкрытой насмешкой с его стороны. Несмотря на славу Героев Пандоры, в том числе и дурную, было видно, что этот Серый меня нисколько не боится.
— У меня знаете ли дел полно, а тут Вы, со своими, вернее не своими, сапогами. Просто мелочь, а я привык к более серьёзным делам. Меня, кстати, Охотников зовут, Иван Охотников. Снимайте уже поскорее...
— Очень приятно, — ответил я.
    И стянул с себя сапоги...

    14го дня Зрелого квинта Сырого месяца 214 года.

    Аэльтас, как всегда, без дела не сидел. Видел я много мастеров, которым просто на месте не сидится, но этот эльф-кузнец всегда занят чем-то полезным.
— Кхм, Мастер Аэльтас, здравствуйте.
— А? Пришёл, значит, — кузнец отвлекся от своего занятия и достал свёрток мешковины: — Принимай работу.
    Как только я добрался до Луда, то охвачен был только одной мыслью — о новом оружие, которое должно было быть готово. Сгорая от нетерпения, я развернул ткань, которую, на самом деле, мешковиной назвать было сложно — глядя на неё, можно было решить, что это мой халат из мешковины сшит, но какие эльфы — такие и мешки.
    Передо мной лежало оно... Или она... Он...
— Аааа... Это что? — неуверенно спросил я мастера.
— Как что? Пуха твоя! — и поспешил продолжить, увидев моё, ещё более озадаченное, лицо: — Что тоже слова такого не знаешь? Это я у орков подслушал. Они так, вроде бы, хорошее оружие называют — Пуха!
— Так может это орка какого-то заказ? Я — Селекай...
— Нет, — отрицательно покачал головой кузнец: — Заказ верный.
Я взял в руки здоровенную булаву, навершие которой было усеяно шипами в палец длиной. Это было совсем не то, чего я ожидал. Хотя оружие было прекрасной работы, и к этому придраться было нельзя, но оно совсем не подходило к моему стилю боя, к стилю ниндзя.
— Может это шутка? Ну посмотрите на меня, куда мне эта махина.
Взгляд эльфа заметно посуровел:
— А что мне на тебя смотреть? Обычный хлюпик-маг в равной мешковине, — подтвердил Аэльтас мои же мысли: — Развелось вас колдунов в Пандоре, даже некому меч хороший двуручный предложить.
— А есть?
— Нету! Есть этот буздыган! Я, между прочим, зачаровал его. На силу жизненную зачаровал — как раз для тебя худенького, но, если не нравится, выкую тебе другое что-то. Квинта через четыре приходи, не раньше — заказы.
Эльф развел руками и вопросительно на меня посмотрел. А мне придется забирать, ведь мой любимый шамшир убежал в лес вместе с бродячим дубом, в котором он застрял. А дубинкой много не навоюешь.
— Спасибо, я возьму...
    Покидал я кузницу с мыслью о том, что нести этот буздыган и не пораниться уже успех, а как им драться вообще не понятно.
    Но Аэльтас на то и Мастер — он так видит...

    14го дня Зрелого квинта Сырого месяца 215 года.

    Я много разных баек слыхал про Хранителей, а уж когда стал героем, то кое-что и сам стал рассказывать. Но одну из таких историй я всегда считал выдумкой: говорили, мол, Хранители иногда специально стравливают героев друг с другом. Кто-то говорил, что они так решают какие-то вопросы, иные говорили, что это просто пари, будто Хранителям, как и простым обитателем Пандоры не чужд азарт. Поговаривали и про то, что героев сводят в бою просто ради развлечения.
    Едва я вышел из ворот Эйндалиона, как меня словно выдернуло из пространства. На несколько секунд разум мой отключился. И снова осознал себя я уже стоящим на незнакомой лесной поляне. Подозрительно ровной, круглой лесной поляне. Деревья и кустарники вокруг этой открытой площадки стояли плотной стеной и ,будто специально, преграждали путь к отходу, а уходить было от кого. На противоположном краю поляны стояла крупная оркесса в шлеме с длинной чёрной гривой. Из-за её спины осторожно выглянула какая-то девушка и, сделав несколько быстрых шагов, спряталась за высокий куст. Мою же фоссу они вряд ли успели заметить, потому, как осторожная спутница сразу же сделалась прозрачной и слилась с местностью. Оркесса приветливо улыбнулась мне и пошла навстречу, мне же идти к ней совсем не хотелось. Сперва... А спустя пару мгновений глаза мои заволокло красной пеленой, и я почувствовал большое желание порубить её на куски своим рунным топором.
    Не знаю, какие мотивы были у моего Хранителя, когда он находил мне соперника. Но если у него был выбор, то сделал он его неудачно. Оркесса оказалась магом и первым же заклинанием дала мне понять, кто тут сильнее. От пущенной в мою сторону волны я опрокинулся на землю, будто соломенное чучело — как падает чучело, я знаю, практиковался. Лёжа на мягкой траве, я ощутил необычный для моего положения душевный подъём, что наверняка было делом рук Хранителя, видимо он так пытался извиниться передо мной или надеялся, что мне это поможет победить. Но не тут-то было... С неба на меня посыпались длинные иглы, как у дикобразов, которые помимо того, что оставили на мне с десяток кровоточащих ран, ещё и пригвоздили меня к земле. Все что я успел сделать — это рубануть её по ноге топором, хотя пулены её от удара пострадали больше, чем сама оркесса. Она ответила мне ударом другой ноги по голове, от которого шлем мой из черепа гвиллиона отлетел шагов на десять. Перед последним ударом я заметил, что руки у оркессы были по локоть в крови: мясник она какой-то что ли или Хранитель её прямо из битвы с монстром каким-то вырвал.
    Когда костяной нож противницы закончил дело, над ним и моим бездыханным телом раздался громкий незнакомый голос: "Поздравляем, Аша! Ты победитель арены!"
    Хороша арена, ага. Вот это как у них называется.
    Сейчас снова стою около Эйндалиона. Как новенький. Но осадочек остался...