8 юного квинта сухого месяца 209 года III эп.

утро

– Шан-Он, выходи.

Охранник отступил, давая гоблинше выйти из камеры. Она кивнула эльфке, с которой сидела уже два квинта, но так и не узнала её имени. Остроухая сказала:

– Удачи.

Шан-Он хмыкнула – что уж тут удачу-то призывать, поздно уж – и вышла в тёмный коридор. После спёртого воздуха камеры переходы тюрьмы , тускло освещённые факелами, показались ей наполненными свежестью. Даже вонь потных охранников была уже не столь ужасной, как тридцать дней назад… или тридцать один?.. когда её заперли в казематах Юн-Жута. В сравнении с амбрэ гнилой соломы, устилавшей спальную полку, и отхожей дыры в полу камеры. Слава Богам, от эльфки, уже сидевшей там, пахло вполне нормально, хоть мыться их водили раз в десять дней… Да, даже надменные и заносчивые эльфы лучше людей.

Двое верзил, представителей худшей из рас, надев гоблинше на руки магические кандалы, повели её наверх.

– Опять допрос? – спросила Шан-Он. Говорить с людьми ей особо-то не хотелось, но было скучно.

– Заткнись, – буркнул один из тюремщиков и подтолкнул её в спину. – Куды нать, туды и ведём.

Угадала. Хотя дело не хитрое, выбор был невелик. В знакомом уже кабинете Шан-Он усадили на грубый табурет напротив стола. За столом сидел старший дознаватель центрального отделения городской стражи, господин Фу-Чхе. Гоблин.

– Ну что? Надумала говорить? – спросил один из сторонников Мастера Милены.

Шан-Он молчала.

– Оставьте нас, – велел дознаватель конвою, и продолжил, когда они остались вдвоём. – Ну зачем упираться? Этот ваш терроризм, глупый расизм – зачем? Ты что думаешь, кому-то есть до тебя дело? Да им наплевать на тебя, дура! Ты мясо! Они же продали тебя. Ты мусор, отходы.

– А не пошёл бы ты в… – указала арестантка сранный адрес.

– Ну чем тебе люди не нравятся?

– Их слишком много в Юн-Жуте.

– И что? Что плохого в том, чтобы жить сообща, делиться опытом?

– Юн-Жут для гоблинов.

Фу-Чхе вздохнул, развёл руками.

– Возможно, – неожиданно согласился он, – но разьве взрывать огненные шары на рынке – это хорошо? Что вы этим докажете? Что гоблины агрессивная раса? Это же не цивилизованно. Там ведь погибли не только люди. И в чём виноваты дети?

– Там не пострадали гоблины. А дети? Не тебе рассуждать о цивилизованности! – повысила голос Шан-Он. – Скажи мне ещё, что в этом кабинете ты не допрашивал детей. А одобренные методы допросов я знаю. Ты служишь палачу!

– Закону, – перебил дознаватель.

– Закону, который диктует нашему Совету эта розовая обезьяна. Хорошо она тебе платит?

– Более чем. Госпожа Милена щедра. – в голосе Фу-Чхе прорезался металл. – Но довольно. Раз по-хорошему ты не хочешь, будем говорить по-плохому.

– Давай, давай, пёс. Мы тебя достанем, не сомневайся.

Стражник ударил арестантку в скулу. Голова её мотнулась. Следующий удар свалил Шан-Он с табурета.

– Где вы собираетесь? Кто из Мастеров вам помогает?!


день

– Она сказала?

– Нет. Ни слова?

– Это плохо. Очень плохо, господин Фу-Чхе, – Мастер-палач прошлась от окна к двери и обратно. – Нам очень нужна эта информация.

– Прикажете продолжать, госпожа Милена? – спросил дознаватель.

– Что? – самая влиятельная персона в городском Совете взглянула на гоблина удивлённо, – Конечно нет. Не пытать же её.

– Это могло бы помочь…

– Ещё не хватало нам мучениц. Что суд?

– Приговорил к повешенью. Исполнение до конца квинта.

– Хорошо. Я сама.

– Госпожа Милена… – стражник замялся, – возможно, вам не стоит лично. Это лишь усугубит…

– Я сделаю это быстро и почти безболезненно. Сегодня же.


вечер

– За пособничество преступной организации, за соучастие в убийстве жителей Юн-Жута, за посягательство на власть в лице члена городского Совета, за многократные оскорбления расы людей…

Говоривший сделал короткую паузу, набрать воздуха в лёгкие, и закончил:

– Приговорена к смерти через повешенье. Приговор будет приведён сейчас.

Шан-Он чувствовала шершавую веревку на шее, прохладу вечера, боль в избитом теле, под ногами доски помоста. Мешок на голове не позволял ей видеть ни того, кто зачитывал приговор, ни конвой, ни палача.

– Осуждённая Шан-Он, хотите ли сказать последнее слово?

– Люди, вон из Юн-Жута. – негромко произнесла гоблинша.

Что-то скрипнуло и опора под ногами исчезла. Короткий полёт вниз, на мгновение петля перехватила дыхание, на долю мгновения шею пронзила боль. А затем ничто.