14 старого квинта холодного месяца 208 года
Поборотим. Утро
***
Остывшие заготовки попадали в общую кучу и кузнец устало посмотрел на почти прогоревший горн. Седой налёт на углях был схож с цветом бороды дварфа, заплетённой по семейной традиции в две ритуальные косы. Стоило бы принести новый мешок с углём, но кузнец чувствовал, что если ещё раз согнётся, то его скрутит до вечера и вся работа пойдёт насмарку.

«Годы берут своё, — с толикой грусти думал Фарле, хозяин кузницы. — Вот раньше бы я от рассвета и до заката стоял бы у горна во славу Творца али по своему желанию. Теперь же... Где Хрогара носит? Неслух дурной».

Дварф с кряхтением отложил молот и потянулся. В спине отчётливо хрустнуло и приятно потеплело. «Может, к храмовым целителям сходить?..»

— Хрогар! — хрипло позвал Фарле и выглянул во двор. Пусто, только на снегу отчётливо виднелись следы широких сапог. Где бы Хрогар не был, он потоптался по всему двору. И в курятник заходил, и в сарай, даже возле почти пустого дровяника постоял... Насорил после себя щепками, но колун воткнул на место, а не как в прошлый раз, что его весь день искали.

Из трубы поднимался дымок — печку сынишка протопил, молодец. Может, дома кашеварит? Было бы кстати... Нет, его и дома нет. Да где же он?

«Я же сказал ему пойти и открыть лавку, — вспомнил вдруг Фарле и вновь вздохнул: — Эх, память совсем ветхой стала».

На столе стояла миска со щами. Аппетитно пахло свежим хлебом. В любом случае поесть надо было, что после горна, что перед лавкой... Вот была бы дочка, она бы и торговала, а так приходилось старому дварфу самому и ковать, и продавать. Сын усердием в отца не пошёл, да и усидчивостью тоже. Вот и вырос неслух, утешение к старости. С героями дружит. А что герои? Сегодня они здесь, а завтра они на другом конце Пандоры, чего дружить с ними-то? Вот оказался бы Хрогар Мастером, другое дело, да Творец дарованием не уделил... «Совсем старым дедом стал», — невесело размышлял Фарле, кушая добротные щи.

Закончив нехитрую трапезу, дварф вытащил из амбара тележку, погрузил в неё сделанные утром изделия и, выкатив со двора на мостовую, закрыл дверь на замок, не забыв при этом прошептать охранный заговор. По привычке — давненько в Поборотиме не случалось краж, вдобавок кому нужно было добро старого кузнеца-дварфа? А если и нужно было, то навряд ли того остановило бы простенькое заклинаньице, которое для эльфа на один щелчок пальцами…

По обочинам мощёной улицы оседали ноздреватые кучи снега. Ходили с лопатами дворники, очищая проезды и проходы. В ремесленном квартале, согласно указу магистрата, улицы должны быть опрятными, как и во всём остальном городе, дабы путешествующие по миру герои оставались в благоприятном впечатлении от Поборотима. Сырой ветер сбивал с козырьков крыш бодрую капель и заставлял дварфа вжимать голову в плечи, дабы защитить непокрытую шею от обманчиво тёплых дуновений. Серое покрывало туч плыло над городом, изредка вытряхивая из себя не то морось, не то ледяную крошку.

Фарле катил весело бренчащую тележку и вспоминал прежние холодные месяца, до того, как в город заселились эльфы. Тогда… Если бы кто-нибудь тогда сказал, что под конец старого квинта снега будет не то, что по колено – по голень! – его бы все подняли на смех. А горы! Высоко вздымающиеся к небу кости земли, они казались несокрушимыми и вечными, а с их вершин даже в жаркий месяц, бывало, нисходил хлад небесный. Подумать только, пятьдесят лет назад… Куда всё делось? А какие ювелиры в Поборотиме жили, какие кузнецы, родовитые и мастеровитые! Теперь только гвоздоделы и остались. Эх, если бы Творец уделил б искры Мастерства… Какой дварф не мечтает о такой судьбе? Но Фарле уже и не надеялся на подобное. Мастер — это ещё надо заслужить, подвиг совершить, подняться над своей судьбой, Творцом выкованной, но редкому пандорцу подобное под силу. Таковых меньше даже, чем бессмертных героев, по трактам ходящих.

Снег влажно хлюпал и облеплял сапоги, нехотя расступался перед колёсами тележки, которую и без того тяжело было толкать. Вновь заныла спина, но тут дома раздвинулись в стороны, и дварф вышел на площадь, полностью застроенную со всех сторон лавками и мелкими магазинчиками. Как обычно, в предпоследний день квинта с самого раннего утра шла бойкая торговля. Завтра-то не особо поторгуешь, а кушать хочется каждый день. К тому же совсем скоро Помин Первых, Новый год и день Сотворения мира не за горами. Надо запастись звонкой монетой, дабы не оплошать в праздники.

Фарле улыбнулся в бороду и подкатил тележку к своей лавке. В отличие от бедняг, мёрзнущих на улице под порывами промозглого ветра, его прилавок находился в цеховом здании. Пусть кузнецов в Поборотиме оставалось гораздо меньше, чем было в те времена, когда город преуспевал, но пока они есть, всякими инструментами и прочими изделиями из металла горожане будут обеспечены. И не надо говорить про торговлю! Своё лучше...

Дварф зашёл внутрь магазинчика и внимательно оглядел помещение. Заправил масло в светильник, разложил на прилавке выкованные заранее и доведённые до товарного вида вещи, провёл пальцем по столешнице и нахмурился. Воды Хрогар не принёс, а надо. Поленился до колодца пройти? Лавка должна быть чистой. Пить тоже рано или поздно захочется. Делать нечего, придётся самому набрать, теряя драгоценное время. Ещё, не приведи Творец, какой-нибудь покупатель, не найдя продавца за прилавком, к эльфийскому кузнецу обратится. Кузнецу… Смех один! Зачарователи сплощные и шептуны, магией металлу форму придают и втридорога дерут с доверчивых простаков.

Удивительно, но сегодня прохожих было меньше, чем обычно. Словно и не конец квинта, а его середина: все суетливые какие-то, спешат… Нет, действительно суетливые, не почудилось.

— Хей, случилось чего? — окликнул Фарле сородича.

— Ага. Слышал, сегодня утром караван прибыл?

— Нет, я ж в кузнице был. А что за караван?

— Да вот не знаю. Никто не знает. Причём явно не торговый — там все герои какие-то.

Фарле растерянно опустил ведро на подножку колодца и погладил бороду. Какие-то герои пришли караваном? Это многое может значить.

— Выглядят как? Кто именно? Эльфы, люди, наши с тобой бессмертные собратья?

— Эльфы, гоблины, парочку людей видел… Орки тоже есть, — нервно отозвался густобородый дварф. — Как заехали через северные ворота, так к магистрату и направились на самодвижных телегах. Хотя нет, не телеги, а… Кареты, что ли?

— Самодвижных, говоришь? — Фарле прищурился и спросил: — А там на бортах случайно не было шестерёнки? Или шестерёнки с молнией?

Сородич осёкся, недоверчиво посмотрел на кузнеца и произнёс:

— Да не… Не заметил. А если и была, чего это магомеханикам от нас нужно?

— Если бы я знал, — развёл руками Фарле. — Если бы я знал…


После такой новости кузнецу стало понятно, что торговля сегодня не пойдёт — пусть никто и не подавал виду, но в городе ощущалась нездоровая атмосфера, некое предчувствие чего-то нехорошего. «Ничего, в мёртвый квинт распродам, заодно сготовлю побольше за выходной», — утешил дварф себя такой мыслью и сложил товар под прилавок, накрыв сверху полотном, чтобы не запылилось и не покрылось ржой от влаги. Впрочем, в магазинчике было сухо и даже тепло. Зато на улице ветер сполна отыгрался за всё время, что Фарле пробыл в тепле, так и норовя залезть под полушубок и простудить натруженные кости.

Эх, стоило Хрогару уйти утром, как он пропал с концами. Впрочем, Фарле представлял, где тот может находиться. Разве мог сынишка пропустить такое событие, как появление геройской гильдии? Осталось только понять, зачем магомеханики вообще выбрались из своих болот и джунглей. Хотя… Поборотим ведь тоже сейчас считается эльфийским городом. Быть может…

«Я лично не удивлюсь, — мрачно думал дварф, идя на главную площадь, — если здесь будет как-то замешан этот брат самой хитрой лисы Филлуной. Почему Йорейд вообще позволила ему осесть среди нас? И мало, что сам остался, так ещё и своих привёл. Продыху нет от эльфов. Ну ужо, сколько верёвочке не виться, а конец придёт». «Он Мастер, он всех нас переживёт, — промелькнула невольная мысль, на что Фарле возразил сам себе: — Вот пусть и переживёт… Где-нибудь в другом месте. Мало, что ли, городов в Пандоре?»

И всё-таки, несмотря на недовольство, дварф понимал, что этим мыслям суждено остаться всего лишь мыслями. Супротив Мастеров обычным пандорцам не справиться, а герои, судя по всему, эльфу благоволили. С другой стороны, Фарле никогда не волновали хитросплетения интриг, всенепременно появляющихся за стенами городских Советов. Тем более, в отношениях между героями и Мастерами.

Уже на подходе к главной площади дварф понял, куда подевался народ — глашатаи тщетно пытались перекричать шум толпы, а стражники, окружив самодвижные телеги, с опаской поглядывали на всё прибывающих и прибывающих горожан. Та часть площади, которая была прямо перед ратушей, оставалась свободной, но на остальной части было не протолкнуться. «Интересно, на воротах остался хоть кто-либо или нет?» — кузнец нахмурился, но не стал привлекать к себе внимания, лишь взглядом выискивая светлую шевелюру сына. Тот почти никогда не покрывал голову и не знал настоящих морозов. Да и откуда бы узнал?

До слуха Фарле доносились обрывки разговоров, смешки, хохот; кто-то кликушничал, совершенно не опасаясь близости патрульных, которые могли бы за такое в застенок потащить или наподдать со всей дури, чтобы не стращал народ; в отдалении, забравшись на бочку, приплясывал какой-то мальчуган из эльфов и слагал такие убойные вирши, что сразу становилось понятно — будущий бард растёт или менестрель. В двух словах, ничего путного. Кто-то зазывал: «Пирожки! С капустой, с картошкой, с грибами, с мясом! Медяк на укус, серебрушка на перекус!» Вразнобой голосили: «…Наш мастер норму дал пять рулонов… — А если дистиллят использовать, то зелье варится… — Слышал байку, что настырцы год под дурманом провели… — Врёшь всё! Синими грибами объелся? — Колёса, видишь, какие? Каучук… — Герб города вышивали чистым золотом! — Знаешь, где прячется звезда Шут? В Сольвейге! Ха-ха-ха!.. — Читал я, как-то, том двенадцатый… — Бахвалишься. Побойся Творца, где это видано, чтобы ни разу твари застенные не нападали? — А у нас в ателье Горкин и Боркин шили…»

От царящих на площади запахов дварфа даже замутило. Кто-то принёс с собой фиал с благовониями и благополучно разбил о камни, где-то хлестали водку, разумеется, для сугреву, а между тем в толчее чьи-то ловкие пальчики срезали уже третий по счёту кошель-обманку. Фарле ещё не любил эльфов и за это — щипачей среди них хватало с избытком. В Поборотиме уж точно.

Краем глаза заметив вихрастую макушку, схожую по цвету с соломой, кузнец пошёл в ту сторону, с усилием протискиваясь между сородичей и эльфов. В руках невесть как появилась чарка, которую он сразу же вручил случайному соседу, весьма, кажется, обрадовавшемуся неожиданному подарку, и меньше чем за минуту добрался до сынишки, занявшего место в нескольких рядах от кордона стражи и бессовестно разглядывающего приезжих.

— Вот ты где! — Фарле опустил руку на его плечо и развернул к себе. С ног до головы обдало морозцем и кузнец поспешно добавил: — Простите, обознался.

— С кем не бывает, — добродушно отозвался дварф, судя по походной сумке, паломник. — Пути Творца неисповедимы, верно, родич?

— Но в милости своей он дал нам знание, как их постигать…

— Изо дня в день, — паломник опёрся о посох и с лёгкой усмешкой окинул самого себя ладонью. — Я Ирмунг, младший священник. Бывший.

— Кузнец местный, Фарле. Действующий, — усмехнулся в бороду на последнем слове дварф.

Ирмунг кивнул в сторону высоких телег:

— Знаешь, что происходит? С утра здесь стою, к озарённой Йорейд на встречу шёл из самого Гориндора.

— Да вот приехали герои… Из гильдии магомехаников. Зачем — один Творец знает.

— И долго ещё будет этот вертеп продолжаться?

Фарле хмыкнул:

— Для младшего священника твой язык остёр.

— Я на высший сан шёл, но когда Чёрная Гора пробудилась… Нет в Гориндоре больше храма. Сам город уцелел — и на том хвала Господу. О, всё спросить хотел: искал-то кого?

— С сыном спутал по цвету волос.

— Ба! Так ведь я видел его совсем недавно!

Ирмунг привстал на цыпочки, огляделся кругом и разочарованно покачал головой:

— Эх, столпотворение Деносское, никого и ничего не увидеть. Эльфов так вообще тьма.

— И не говори! — Фарле с раздражением огляделся. — Сколько лет жили без них и не тужили, а как уехали прежние Мастера, то!.. А, чего толку говорить. Всё равно словами дело не исправишь.

— Не исправишь? — совершенно искренне удивился паломник и пояснил: — Вот сколько вас дварфов в Поборотиме? Тысячи две наберётся? Мастер вашего народа в Совете есть? Есть, знаю. И тысяча не тысяча, а число приличное. А ещё город кем основан был и в честь кого зовётся? Поборот рыжебородый! Так что же вам всем мешает собраться и выдвинуть… Слово умное было… Народное волеизъявление, требование Совету города… О, петицию! Сперва чтобы приехал Ислейф — он, говорят, весьма умелый Мастер — а потом дождаться, чтобы эльфы сами разъехались?

— Для младшего священника ты что-то слишком много знаешь, — вполголоса пробормотал Фарле, по-новому смотря на Ирмунга и замечая в его облике то, что ранее в глаза не бросалось: тонкие ниточки шрамов на лице, мозоли на ладонях, натёртые, верно, не только посохом, лёгкую седину на висках и в усах… А ещё взгляд. Взгляд много повидавшего путника.

— Я был священником при храме, — усмехнулся Ирмунг, — но до этого порядочно постранствовал в компании ходока. А там волей-неволей наберёшься всяких знаний… Хотя лучше бы стал шахтёром, как старшие братья.

На это Фарле ничего не сказал. Он помолчал с минуту, а потом покачал головой:

— Нет, всё-таки ничего не удастся. Слишком многие герои поддерживают Филлуноя. Да ещё Ринд-Куил под боком. Эти эльфы уедут — те сразу же объявятся, как сорняки на поле.

— Быть может…

Они оба замолчали и сразу же вновь вернулись гул и многоголосье толпы на площади. Нет, звуки никуда не уходили и прежде, но пока дварфы разговаривали, весь мир словно отдалился дабы не мешаться и не сбивать с мысли.

— А всё-таки, долго ещё эти герои будут магистрат осаждать? — воскликнул вдруг Ирмунг и пошёл к кордону стражи, раздавая посохом тычки.

— Э-э-эй, ты чего? — малость опешил Фарле, но видя, что сородич его не услышал, побежал следом.


Стражники скрестили алебарды, не став дожидаться, пока сумасшедший дварф проскочит мимо них.

— Стой! — с хрипотцой в голосе обратился к нему десятник, судя по наклёпкам на шлеме. — Не зришь? Проход запрещён.

— Я мирный паломник, мне только пару слов со знакомым героем перекинуться.

— Если у каждого паломника ходок знакомый, то на всю Пандору их не хватит, — похоже, десятника одолевали сомнения. Остальные стражники предусмотрительно молчали, не смея вмешиваться в разговор с начальством.

— Могу назвать имя, а вы пошлите к героям. Если таковой найдётся, то меня он сразу вспомнит. Чай, не один десяток лет разменяли, по одним трактам странствуя.

— Да неужто? А в Поборотиме не гостевали всё это время? Я б тебя запомнил!

— Прошу, пошлите к героям.

— Не велено.

Разговор зашёл в тупик. Фарле стоял в нескольких шагах позади, ожидая, что будет дальше. «Может, ну твоего знакомого?» — так и вертелось у него на языке, но дварф молчал.

Ирмунг вздохнул:

— Я не хотел этого делать, но… Сун-Ги!

«Бывший священник, паломник, путешествовавший с героем-гоблином… Неисповедимы пути Творца!» — только и покачал головой кузнец.

— А ну молчать! Пошёл отсюда, блаженный! — десятник угрожающе взмахнул алебардой, но тут вдруг из-за его спины послышался усталый и, внезапно почудилось дварфу, тусклый голос. Но как голос мог быть тусклым? Словно эхо чей-то близкой смерти, от которого тяжко становилось на сердце.

— Не нужно, — бесцветно произнёс мужчина, проходя под алебардой. — Я, конечно, не Сун-Ги и понятия не имею, кто он такой, но кто ты и что тебе нужно?

Наверное, Ирмунг и привык к подобному, но даже стражники отпрянули в стороны. Фарле тоже отступил на шаг, чувствуя, как разжимается когтистая хватка на шее и в мир возвращаются цвета. А ведь выглядел он совсем как обычный человек! Неряшливая бородка с усами, чёрные волосы, разве что обмундирование выдавало ходока, потрёпанное, но крепко скроенное и подобранное с умом. Чёрный металл навершия и гарды, от которых несло каким-то невыразимым холодом, не вызывал сомнений в смертоносности клинка. И вот взгляд… Так, наверное, смотрит сама Смерть, устало и всезнающе. Однако стоило дварфу моргнуть, как это впечатление развеялось. Что взгляд? Ну, усталый… Может, ночь просто не спал, караван от бестий охраняя?

Между стражниками просочилось туманное облачко, которое спустя пару мгновений превратилось в призрачного волка с горящими жёлтым глазами. Даже сейчас, сумрачным днём, они казались двумя болотными светлячками, отчего-то застывшими в воздухе. Пахнуло сырой землёй — волк дышал, если так можно было сказать про колдовское создание, распахнув пасть.

Всё это Фарле увидел за те несколько мгновений, которые потребовались Ирмунгу для ответа:

— Я простой нищий паломник из Гориндора, которому назначена встреча с озарённой священницей Йорейд. Можете вы меня пропустить? Я помолюсь вашему Хранителю.

— Простой паломник, которому назначена встреча… Противоречиво, — герой усмехнулся, и вдоль уголков его глаз залегли морщинки.

— Меня послал Мастер Толнир, — после небольшой паузы сказал Ирмунг. — Его имя вам известно?

— Известно, но пока продолжаются переговоры между Советом и Гильдией, ратуша закрыта.

Паломник смиренно склонил голову:

— Тогда прошу ответить только на один вопрос — как долго ещё будут продолжаться переговоры?

— Столько, сколько нужно, — мужчина скользнул взглядом по Фарле. — Возвращайтесь к остальным и ждите глашатая. Ничего интересного не происходит.

Сказав это, он вместе с туманным волком прошёл через дыру в кордоне и направился к самодвижным телегам. Стражники, издав вздохи облегчения, сомкнули ряды. Десятник, весь пунцовый после пережитого унижения, вышел вперёд и взмахнул алебардой:

— Ну я тебе сейчас!..

— Отставить, — негромкий приказ буквально заморозил стражника, и тот, удерживая алебарду на весу, побагровел ещё сильнее. Герой же, развернувшись, с интересом глядел в сторону оцепления и о чём-то раздумывал, поглаживая волка по загривку.

— Пошли, брат, — Ирмунг выглядел донельзя довольным, словно добился всего, чего хотел. — Нам тут теперь действительно делать нечего.

Фарле тряхнул головой (десятник, зло глядя на возмутителей спокойствия, всё-таки опустил алебарду и вернулся в строй) и, ступив несколько шагов, внезапно для самого себя сорвался на хриплый шёпот, пустив перед этим петуха:

— Кхе… Зачем всё это нужно было? Ты видел его глаза? Видел?

— Видел. А вот ты видел, кто находился возле повозок? Не скрою, мне самому было не по себе… Герои разные бывают, причём некоторых даже сотня стражей не остановят. А ты что, думал, стража стоит защищать их от нас? Скорее нас от них, напоминая, что добром драка внутри городских стен не кончится! Так вот, — дварф хитро подмигнул, — возле повозок находился знакомый мне гоблин.

— Сун-Ги? — уже чуть спокойнее, но всё равно легонько подрагивающим голосом спросил кузнец.

— Нет. Но ходок, с которым я путешествовал, частенько заходил в Моргор и наведывался к своим знакомым из магомехаников. Вот там я с героями той гильдии и познакомился. Не всеми, но часть из них приметил и запомнил… В общем, думается мне, ваш Поборотим навестил сам их магистр!

Ледяной ветер исколол горло мелкими снежинками и Фарле запоздало приподнял воротник. «Точно простужусь», — мрачно подумал он и только после этого до него дошёл смысл сказанных знакомым слов:

— Это его ты увидел?

— Нет. Но тот гоблин почти всегда его сопровождает.

Внезапно со всех сторон раздались возгласы удивления. Ирмунг и Фарле оглянулись — как оказалось, окружающая их толпа оборачивалась к ратуше, с флагштока которой спускался треплемый ветром прежний флаг. Герба нигде не было видно — когда его успели снять, одному Творцу ведомо.

— Вот и дождались, — буднично заметил бывший священник гориндорского храма. — Сейчас новый флаг поднимать станут… Это, перекусить не хочешь?

— А… Э… У…

— А вот я хочу.


Между спуском старого флага и поднятием нового прошло почти полчаса. Целая эпоха безвременья, в течение которой обстановка перед ратушей всё накалялась и накалялась. Несмотря на то, что некоторые разошлись — кто-то всё для себя объяснил и смирился с произошедшим, кто-то резко вспомнил, что сегодня рабочий день, а цеха простаивают, а еще одна, сравнительно небольшая часть дварфов отправилась на богослужение в главный городской храм, после которого приветствовали новых паломников, приехавших со всех краёв Пандоры, перед магистратом оставалось ещё достаточное количество горожан. Толпа медленно наседала на оцепление стражников и вынуждала их отпихивать подобравшихся слишком близко, ощутимо охаживая древками алебард по спинам и прочим частям тела. Стоял гул, в котором ничего нельзя было разобрать. Какой-то ушлый тип пригнал подводу, с которой теперь разливал всем присутствующим хмельные напитки, причём не только дварфам — эльфам приходилось мёрзнуть вместе со всеми. И как все остальные, они также гадали, что же это всё может значить. Некоторые даже не стеснялись в выражениях, достойных дварфов.

После того, как первая растерянность прошла, горожане попробовали было силой прорваться через стражников, но из ратуши вышел глашатай и от лица Совета призвал поборотимцев к благоразумию. «Наша независимость остаётся под священной охраной!» — заверяли Йорейд и Филлуной, однако звучало это как-то… неубедительно. Особенно, когда новый флаг так и не вывешивали, словно опасаясь бунта. Разве остановит сотня-другая стражников всех собравшихся на площади? А бессмертные? Толпа завалит, затопчет, в ратушу ворвётся… Однако стоило героям подойти к оцеплению и встать второй линией (даже не обнажая оружия!), как желающих прорвать кольцо оцепления резко поубавилось.

Фарле было не до этого. Он целенаправленно искал Хрогара, который словно сквозь землю провалился. С Ирмунгом они разминулись — тот спросил, где поблизости есть хорошая харчевня, и направился в её сторону, насвистывая весёлую мелодию. Его светлая макушка ещё несколько минут мелькала в толпе, смущая кузнеца схожестью с сыновьей, но потом нищий паломник и вовсе пропал.

Дварф успел уже несколько раз пожалеть, что вообще сегодня выбрался из кузницы: «Уж лучше бы ковал без устали!», — как наконец дело сдвинулось с мёртвой точки.

Верёвка флагштока дёрнулась, поползла и явила взглядам всех собравшихся обновлённый флаг города, отличающийся от прежнего одной деталью — снизу, в правом углу, мелькала вышитая золотыми нитями шестерёнка.

Над площадью раскатился всеобщий вздох. Кто-то крикнул в отдалении: «Чего мы ждём! Вперёд, братцы!»

— Доброго всем дня, уважаемые! — громкий, совершенно точно усиленный магией голос раскатился над площадью, пролетел вдоль стен домов и вырвался на волю, торжественно летя над мостовыми улиц.

На балконе ратуши стояли трое — эльф Филлуной, судя по балахону, дварфийка Йорейд и некий гоблин. Говорил сейчас как раз он:

— Верно, вы все видели новую деталь в флаге вашего города, хе-хе, но не спешите с выводами. Я — Генджис, магистр гильдии магомехаников, и от лица всей гильдии заявляю, что мы ни в коем разе не посягаем на вашу независимость и устои. Однако некоторые изменения произойдут. О них прошу рассказать уважаемых Мастеров Филлуноя и Йорейд. Сударь, сударыня… — пожилой гоблин отошёл под тень козырька.

— Братья и сёстры, сыновья и дочери Творца! Прислушайтесь к гласу вашего сердца и ответьте, отказали бы вы в небольшой просьбе страннику, который пришёл поселиться у самых дальних врат? Страннику, известному своим лекарским даром или красивым языком, умеющим складывать баллады и веселить сердца в мраке ночей холодного месяца? Прислушайтесь и скажите, приняли ли вы бы его в общину, разрешили бы поселиться, коли он знает уставы и законы и живёт по ним? — священница обвела всех взглядом и Фарле ощутил за ту долю секунды, в течение которой он смотрел Йорейд в глаза, незамутнённую, сродни духовному подъёму, уверенность в том, что всё будет хорошо. — Братья и сёстры, магомеханики просят лишь участка городской земли для размещения своего перевалочного цеха. Они не станут вмешиваться в жизнь нашего города сверх этого, как не стали делать этого в Настыре или Дворфунгарде, когда просили на аудиенции у Советов ради разрешения на беспрепятственный проезд их караванов в тридцать четвёртом году нашей эпохи. Так будет и сейчас.

— Полностью солидарен с коллегой, — Филлуной, против своего обыкновения, не стал украшать речь многими витиеватыми оборотами, чему, стыдно признаться, Фарле был даже рад. — Договор между нами, Мастерами, представляющими интересы города, и магомеханиками, чья Гильдия представляет интересы… Кгхм, многих городов, предусматривает только аренду некоторого участка внутри городской стены, который на время всего действия договора полностью отходит им. Тем не менее — законы нашего города они обязуются соблюдать. Мы же выступаем гарантами неприкосновенности их… своеобразного посольства.

— А что же значит эта шестерёнка на флаге? — выкрикнул некто из толпы.

— Только то, что между нами и Гильдией магомехаников заключён договор. Мастер Пересвет, вы не хотите ничего сказать?

Взгляды всех присутствующих обратились в сторону человека, вокруг которого мгновенно образовалось пустое место. Владелец городского пошивочного ателье кашлянул и, обеспокоенно озираясь, произнёс:

— Верно… М-м-м… Да, о флаге, собственно… Мастер Филлуной и Мастер Йорейд, если не искажать произошедшее… Заказали перешить старый флаг города, снятый с флагштока ещё в сто шестьдесят четвёртом, кажется, году, м-м-м, после, таковое нельзя забыть… Отмены старого договора… Имевшего место быть с соседним городом, тогда ещё Дворфунгардом… И флаг Настыра тоже того, с шестерёнкой… Вот такое оно дело. М-м-м, простите мою косноязычность, — мужчина утёр пот со лба и вопрошающе посмотрел в сторону балкончика.

Советники переглянулись и кивнули друг другу. Из тени выступил гоблин:

— Перевалочный цех нужен в первую очередь для нас, — речь Генджиса потекла мягко, отчасти даже убаюкивающе. — Мы не станем навязываться. Двери цеха будут открыты для интересующихся и покупателей... Но в первую очередь цех нужен всем нам. Просто не обращайте внимания на новый разъезд рядом с представительством торговой гильдии... Мы не станем бросаться в глаза. Вы даже не заметите изменений... Мы просто будет делать своё дело, — и вдруг голос гоблина лишился всех обертонов, стал, как в самом начале, суховатым и едва заметно насмешливым. Фарле аж вздрогнул. Впрочем, не только он. Стоящие по соседству тоже будто только сейчас услышали, о чём говорит магистр гильдии магомехаников. — В двух словах, надеюсь на ваше понимание и взаимовыгодное сотрудничество, хе-хе. Даже если вы позволите нам просто заниматься своими делами, это будет уже сверх наших ожиданий.

— А какая польза городу от этого цеха, а? — спросил тот же самый, что пытался подначить толпу на прорыв оцепления. По голосу, по крайней мере, схож был чрезвычайно.

— Сударь, сударыня… — гоблин вновь отступил, всем видом демонстрируя, что этот вопрос он оставляет тем, кто лучше всех разбирается в нуждах города — Мастерам. И они не заставили себя ждать.

Первым выступил Филлуной:

— Во-первых, как я говорил раньше, магомеханики платят аренду, которая будет отходить прямиком в казну. В зависимости от суммы, город может даже пойти на уменьшение податей.

— О-о-о!.. — разнеслось на площадью.

— Во-вторых, гильдия уменьшит цены на конструкты для горожан Поборотима и жителей окрестных деревень. Помимо этого сделает более выгодные условия в контрактах для шахтёров, кузнецов, горнодобытчиков, строителей и так далее. Мы и раньше закупали магомеханизмы, однако по обычным расценкам. Подобное изменение также ослабит налоговое бремя. В-третьих, но это не сразу, улучшится быт каждого горожанина. Каждого из вас. И не в отдалённом будущем, а в течение нескольких десятилетий.

— Позволь?.. — Йорейд одарила слушателей искренней улыбкой. — Мой коллега забыл упомянуть, что Гильдия магомехаников оплачивает дорогу туда и обратно тем, кто хочет прикоснуться к накопленной поколениями светской премудрости в Моргоре или почерпнуть от светочей духовности в Деусе. Стоит ли говорить, что это — самый ценный их дар нам? Дар чистого знания, которое многие предпочли бы утаить?

В этот раз смешок отдавал неким смущением. Генджис, даже полушутливо отмахнулся ладонью, словно от чего-то несущественного.

— Да был бы даром, так ведь в Академию поступить может каждый, — и всё-таки гоблин выглядел донельзя польщённым. — Вот даром было бы, если б мы о безвозмездном введении начального образования в вашем городе договорились и устроили всё, но о подобном я даже не заикаюсь. Нам только, не посчитаю за труд повторить, нужен перевалочный пункт, чтобы магомех-телеги ремонтировать и заряжать.

— Остались ли у кого ещё вопросы к нам или к уважаемому магистру гильдии магомехаников? — Филлуной был сама любезность.

Площадь молчала.

— В таком случае, мы уходим на совещание. Возвращайтесь к своим делам и готовьтесь к предновогоднему квинту.

С этими словами Советники Поборотима и высокопоставленный гоблин ушли с балкончика. Двери магистрата закрылись.

«Что. Это. Всё. Сейчас. Было?» — ошеломлённо тёр лоб кузнец, абсолютно, совершенно ничего не понимая.


Какая это была по счёту кружка, дварф не знал. Помнил только, что зашёл в харчевню, сыпанул из кошеля серебряной россыпью и указал на бочку с тёмным пивом. Пенистые шапки слились друг с другом воедино, превратившись в белёсую полосу, медленно сползающую по деревянным стенкам и растекающуюся липкими, пахнущими хмелем и солодом разводами.

Хлопала дверь о косяк — стоило только какому-нибудь дварфу уйти, как на его место тотчас приходил второй. Может быть, среди сидящих, гудящих, хлестающих пиво, как воду, сыновей Творца были и соседи Фарле, но он не обращал ни на кого внимания. Отчего-то было тяжело на сердце.

Дварф тоскливо оставил пустую кружку в сторону и дождался, пока грудастая деваха, сестра корчмаря, принесёт новую. Кузнеца здесь знали — даже в сильном подпитии буянить не станет, а, значит, можно оставить его в покое. Вот когда повалится бородой на столешницу, тогда и стоит тащить на второй этаж в ночлежку. Проспится — заплатит. В отличие от многих паломников, с которых деньги вперёд брать следует, а не дают — пинками и на улицу. Не дом милости при храме, надо же понимать?

Отчего-то Фарле вспомнил, как несколько лет назад, как раз к Помину первых, его толкнул на улице какой-то герой. Что за нашивка у него была на плече? Или не нашивка, а цеховой знак? Или вовсе не герой это был… Воспоминания насмешливо трясли бородками и скакали возле бесконечно усталого дварфа, в свои двести с лишком лет слишком много повидавшего, чтобы наивно полагать, будто от заявления сильных мира сего, что «всё останется по-прежнему!» всё действительно останется по-прежнему. Конечно. Да-да.

«Отчего ж мне так тягостно? От того ли, что я ничего поделать не могу? От того, что воли мне нет? Да и солнце уже к закату клонится, пусть горизонта пока ещё не коснулось. Ха-ха, утешаю сам себя… Откуда я знаю, сколько Творец отмерил жизни? Ох, как же тяжко жить в эпоху перемен… Но что поделать? Времена не выбирают».

Дварф уронил голову на руки и застыл в подобной позе. Рядом стояла то ли наполовину пустая, то ли наполовину полная кружка. «Надо бы её прикончить, чего добру пропадать», — пробормотал он себе под нос, но вдруг всё выпитое настойчиво попросилось наружу.

Фарле, пошатываясь, встал из-за стола и, кося глазами в разные стороны, пошёл к выходу. Шершавая поверхность стены ласкала грубую кожу ладони и холодила пальцы, пульсирующие телесным теплом. «Чароплётствовать хочется», — пьяно хихикнул про себя дварф и вывалился на улицу. Грязно блестели лужи, отражая свет факелов. Кто-то кричал в отдалении, смеялся. Прокатилась эльфийская карета, запряженная каким-то механическим уродцем.

— У-у-у, магомеханики! — Фарле погрозил карете кулаком и заковылял в сторону проулка, достаточно тёмного, чтобы никто не обратил внимания на одинокого припозднившегося горожанина.

Завершив противозаконное дело, за которое полагался либо штраф в десять монет, либо квинт плетей, он поплёлся по улочке в сторону ремесленного квартала. Постепенно хмель выходил наружу, походка становилась твёрже, но стоило дварфу остановиться перевести дух, как его повело в сторону и он едва не упал в сугроб.

«Вот это меня развезло, — запоздало подумал он, с необычайной ясностью понимая, что просто-напросто не дойдёт ни до дома, ни до харчевни. — А ничего, мягонький снежок… Тепло».

— Эй, пьянь старая, а ну вон с моего палисадника!

— Эт я пьянь? — Фарле приподнялся и, щурясь, поискал взглядом голосящую дварфийку. — Молчи, дурындиха!

— Я щас мужа кликну! — пригрозила сморщенная старушка, пропадая из окна. — Или сама кочергой приголублю тебя, поганца! — сразу же донеслось из распахнутых створок.

«Однако какая дварфа будет палисадник разбивать? — озадачился кузнец и подскочил, как ошпаренный, на ходу поправляя сидящую криво шапку. — Ох, вот это я заплутал! В квартал знати меня занесло... Не хватало с родичами советника ссориться. Домой, ну-ка, домой».

Пожалуй, хмель действительно потихоньку выветрился, поскольку когда дварф подходил к торговой площади, откуда рукой было подать до квартала ремесленников, он даже не шатался.

Фарле скинул в колодец ведро, услышал характерный плеск и стал его поднимать. Сквозь разрыв в облаках показались звёзды — они отразились в водной глади. Вот только отчего-то волосы дыбом на загривке встали и сердце пропустило удар.

Некто подхватил выскользнувшую из ослабевших пальцев верёвку и, не особо напрягаясь, достал колодезное ведро. Мгновение — и чужое дыхание, согревающее затылок, пропало. Вернее, отдалилось вместе с хрустом редких снежинок.

— Место, — насмешливо приказал мужской голос. Дварф, уже догадываясь, кого увидит, обернулся.

Туманный волк с явной неохотой уселся на камни. Во взгляде увиденного сегодня днём героя плескалось мрачное веселье, а сам он, казалось, пребывал в своей стихии, сливаясь с окружающим полумраком.

— Редкий пандорец проявит недюжинную храбрость и заговорит первым, особенно с матёрым героем, — насмешливо произнёс ходок, ставя ведро на подножку колодца. — Вот меня любопытство и пробрало. Место, я сказал!

Строптивая бестия раздражённо щёлкнула клыками, но осталась сидеть, словно и не собиралась нырнуть в тень, откуда слышался истошный собачий гавк.

— Можно я пойду? — неожиданно даже для себя, Фарле заметил, что его голос совершенно не дрожал, хотя всё равно звучал тоньше обыкновенного.

— Сперва ответь на пару вопросов. Первый — как пройти до резиденции Серого Ордена?

— П-по улице прямо, потом направо, от площади Поборота повернуть к храму, а там сразу увидишь здание Ордена.

— Если солгал — я вернусь, и… уточню дорогу, — герой улыбнулся, не разжимая губ. — Второй вопрос — как вы можете столько пить в одно горло, а, дварфы? Я бы на втором десятке под стол сполз. Не считая того, что полностью бы состоял из пива… Ладно, не отвечай. Спасибо за сотрудничество, — с неприкрытой издёвкой произнёс мужчина и развернулся в указанном направлении. Волк, услышав хлопок по хозяйскому бедру, нехотя поднялся на ноги и засеменил следом.

Фарле глядел ему вслед, сжимая в руках слетевшую шапку. Когда герой ушёл с площади, дварф с силой сдавил её и кинул о землю. Там она и осталась лежать...


За ночь метель вдоволь наигралась с головным убором и обронила в снежном наносе. Утром дворники достали шапку за торчащую из сугроба лоскут подкладки — мокрую, грязную, с куцым мехом и полностью разошедшуюся по шву — и кинули её к прочему мусору.