Ненавижу. Ненавижу. Не-на-ви-жу. Проклятая гоблинша, проклятые фанатики, проклятые криворукие наёмники. Отец всего лишь пытался защитить Простор от этой безумной. Единственная ошибка, которую он совершил — это доверился этим трусливым ублюдкам, которые глупо надеялись, что длинный язык их спасёт. Их всё равно казнили. Хоть где-то есть справедливость...
Молодая девушка шла по улице в сторону храма. Стилет в складках одежды придавал ей уверенности. Нет, она не собиралась пытаться убивать Мастера, это было бы глупо. Ён-Сук была слишком хорошо защищена. Более того, в это время гоблинша находилась вовсе не в храме.
У дочери Весемира были другие планы. Она несколько раз посещала храм, искусно скрывая свою неприязнь, и точно знала, где хранятся пожертвования. В это время в здании должно было остаться лишь несколько скучающих служек. Спрятав лицо под маской, она подошла с противоположной стороны храма и взвесила в руке булыжник, затем бросила его в окно. Девушка разбила таким образом где-то пять окон.
Это должно их отвлечь...
Злоумышленница прокралась к комнате, где ночью хранился ящик с пожертвованиями прихожан. Около двери стоял служка... Увидев её, он собрался было закричать, но палец, приложенный к губам (или стилет, приставленный к горлу) заставил его громко выдохнуть. Дрожащими руками он отпер дверь. Ссыпание монет в припасённый мешок и выскакивание в ближайшее окно не заняло у похитительницы и полминуты.
— Страаажааа! — истошный крик служки достиг ушей убегающей девушки...