Омнибус угодил колесом в ливневый сток и мягко качнулся, вызвав дружный смех у школьников. Матрона, грозная оркесса, бросила грозный взгляд поверх очков, от которого в салоне сразу же стало тише. И вовремя: кучер стукнул в стену. Хлёсткий звук взметнувшихся вожжей, и омнибус отъехал от бордюра, весело подпрыгивая колёсами по брусчатке. В салоне тряска почти не ощущалась: гоблинские рессоры не зря считались лучшими.

Сон-Хва с трудом разлепил глаза. «Неужели уснул?» — если парнишка и удивился, то совсем чуть-чуть. Скорее, расстроился: «Теперь Ним-Сен до конца квинты не отстанет…»

Гоблин искоса глянул в сторону сиденья, где под бдительным присмотром матроны сидели главные хулиганы класса. Задиры, каких поискать. О, как же они доставали! На секунду отвернёшься, и кто-нибудь из них откупорит чернильницу… На самую малость, однако тетради промокали насквозь, а сумку потом приходилось отстирывать мылом. О кнопках, комочках жёванной бумаги, прилетающих в затылок во время урока, и прочих пакостях вообще вспоминать не хотелось. Сильно они не мучили — не хотели проблем с директором, но если кого-либо выбирали целью своих подколок, то хоть в школу не ходи… Вот сегодня, когда учительница закончила урок и вышла из класса, Ним-Сен, их заводила, забрался на парту и спросил:

— Кого укачивает в телегах?

Класс молчал. Сон-Хва оттирал рукавом чернильную кляксу на листе с домашним заданием.

Ним-Сен наверняка хотел сказать что-то неприличное, но тут в дверях показалась матрона Магса, и ему пришлось спрыгнуть на пол. Впрочем, оркесса заметила его акробатические потуги, и влепила линейкой по рукам.

Чуть позже, возле заказанного школой омнибуса, Ним-Сен завершил оборванную мысль:

— Кто уснёт по пути, пусть пеняет на себя. Особенно в наступающие дни Шута.

Сон-Хва вновь посмотрел в сторону Ним-Сена и его дружков. Они о чём-то тихонько шептались, казалось, совершенно не обращая ни на кого внимания. «Может, пронесёт?» — загорелась робкая надежда, но тут парнишка заметил их насмешливые взгляды, от которых по спине забегали леденящие мурашки. Нет. Не пронесёт.

Разговоры, смешки, звонкие восклики — многоголосье класса, цокот копыт и перестук колёс сливались в убаюкивающий гул. Сон-Хва прислонился к мутному стеклу и вздохнул: лучше вместо этой экскурсии пошёл бы домой, уроки сделал… А ещё Нилан звала погулять. Настоящая героиня, не боится, что злой маг схватит её, пленит душу и вселит в какой-нибудь конструкт. Но лучше гулять там, возле квартала магомехаников, а то про алхимиков рассказывают совсем уж страшные истории. Будто иногда их эксперименты вырываются на свободу, а смеси реагентов попадают в канализацию, где смешиваются и превращаются в страшных гомункулов… Если не хуже. Иначе зачем герои ходят в рейды под Моргор, в канализацию и, по слухам, глубже, в пещеры?

Гоблин представил, как он, вооружённый мечом, вдоль которого летают язычки пламени, стоит перед гротескной массой щупалец и ложноножек, выползающей из вод склизкого озера, а позади него, вся трясясь от страха… Нет, Нилан бы не тряслась. Она бы без раздумий ринулась бы в бой, не глядя, кто её враг. Пусть даже бессмертный!

— Эй, уснул? — спросил одноклассник, перегнувшись через спинку сиденья.

— Не, а… А что?

— Вот-вот приедем. Слышишь, как тихо стало?

И впрямь, на широкой улице не было видно ни одного экипажа. Дома уменьшились, тесно прижались друг к другу, превратившись из трёхэтажных в двухэтажные. Мостовая покрылась трещинами, выбоинами и пылью.

Омнибус подъехал к окраинам города, удалённым от оживлённых трактов и базарных площадей.

— Видишь купол на холме? — одноклассник, всё также перегибаясь, ткнул пальцем в стекло. — Вот она, обсерватория!

— Новак, сел на место!

Покрытый не то белой эмалью, не то лужёным железом купол притягивал взгляд, словно кольцо вокруг сферы на крышах магических башен, но тут омнибус повернул на дорогу, проложенную к холму, и обсерватория скрылась из виду.

Оркесса встала с кресла, царственным жестом положила руку на спинку сидения и непререкаемым тоном отчеканила:

— Дети, мы подъезжаем. Не вставайте с мест, пока экипаж не остановится. Выходим по одному, потом строимся парами… Это касается всех, Ним-Сен! В обсерватории не бегаем, руками приборы не трогаем, ведём себя дисциплинированно, как цивилизованные пандорцы. Экскурсоводу лишних вопросов не задаём. Всем ясно?

— Да, госпожа Магса! — дружно отозвался класс.

Омнибус покачнулся и встал. Сквозь лошадиное ржание послышался стук кучера в стенку и его хриплый голос:

— Приехали-на!

— На выход, — кивнула матрона.

Несмотря на все старания матроны, в экипаже поднялась толчея. Сон-Хва вздохнул и, решив подождать, пока одноклассники пройдут, посмотрел в окно. Вид с холма на средний город открывался прекрасный: из труб лабораторий квартала алхимиков вырывались неизменные клубы разноцветного дыма, квартал магов сверкал серебряными сферами на шпилях башен, кузнечные мастерские, над которыми возвышались длинные цеховые трубы, извергали жирные кляксы зольных облаков, на фоне которых квартал магомехаников казался погружённым в туманную дымку. А вот Академию разглядеть не удавалось: мешали крепостные стены старого города.

— На хорошем месте обсерваторию построили… — прошептал гоблин и вдруг услышал своё имя:

— Сон-Хва, тебе особое приглашение нужно?

— Нет, госпожа Магса. Извините, — парень виновато склонил голову и словно мышка прошмыгнул мимо оркессы.

После омнибуса солнечный свет показался чересчур ярким. Гоблин смахнул выступившие слёзы.

— Дети, построились! — поторопила Магса.

Сон-Хва шагнул… и растянулся на земле. Весёлый смех разнёсся над площадкой.

— Аккуратнее надо, — услышал он участливый голос Ним-Сена. — Помочь?

Гоблин мотнул головой и встал на ноги. Ехидная усмешка на лице хулигана говорила сама за себя.

— Отряхнись, — приказала матрона. Будто бы мало унижения от Ним-Сена.

Обсерватория приближалась с каждой секундой. Резкие углы в дварфийском стиле, ажурное металлическое кружево вдоль окон, большая башня позади основного корпуса, увенчанного куполом… По всему куполу к скату крыши спускалась дорожка из скоб. Видать, часто работники обсерватории чистили металлические листы, покрывающие полусферу. Перед самим зданием стояли клумбы, целиком заросшие бархатцами. «Неужели среди работников обсерватории есть эльфы?» — подумал гоблин, оглядываясь на аккуратно подстриженные листочки, но тут они скрылись за колоннами, поддерживающими козырёк.

В обсерватории было гораздо прохладней, чем на улице. Лучи солнца, чуть ослабленные тёмными стёклами, разливались по мраморному полу светлыми озерца и отбрасывали длинные тени. Вдоль стен стояли шкафы с диковиными инструментами, витрины с мелочёвкой, сияла пятнистая сфера, вращаясь в воздухе сама по себе… Сон-Хва вздрогнул: эти пятна складывались в узнаваемый рисунок: «Неужели это луна Алва?»

— Здравствуйте… — робкий голос едва не пропал в топоте почти сорока школьников. Было заметно, что встречающая их девушка растерялась при виде столь большой группы.

— Класс, стоять! Хм, вы наша экскурсовод?

— М-м-м… Да. Меня зовут Весель, и я ваша экскурсовод. Для меня это в первый раз, поэтому извините… У нас в обсерватории мало народу, а я однажды выступала на сцене… Извините.

— Ничего страшного. Я Магса, классный руководитель пятого класса школы «Мудрость Гзанзара».

— Ага… Начнём с истории? Э-экспонаты не трогайте!

— Дети! — от грозного окрика оркессы вздрогнули все, даже экскурсовод.

— Это копии с редких приборов… — сказала она, сглотнула и улыбнулась. — Кто из вас любит смотреть на ночное небо? Никто? А рисовать? О, хорошо… Астрология — это древнейшая наука, основанная на наблюдениях за ночным небом. Древние пандорцы не могли не заметить, что в зависимости от положения Аурантиака, второй луны, меняется погода, а по восхождению определённых звёзд можно судить, наступило ли время для пахоты или наоборот, приходит время скорых холодов… Нам точно неизвестно, когда древние поняли, что по небу можно ориентироваться, но это время может считаться зарождением астрологии как науки. Вот, смотрите, это точная копия с древнейшей астролябии, найденной…

Стоило Весель заговорить об астрологии, как она сразу же изменилась. В глазах появилась уверенность, речь полилась, словно ручей, исчезла робость. И нет, она не проговаривала тему, будто отвечала урок у доски! Нет и ещё раз нет! Девушка жила тем, о чём рассказывала, и, похоже, искренне любила свой предмет.

Школьники слушали как завороженные. Сон-Хва тоже внезапно понял, что тоже внимательно следит за речью Весель. Она рассказывала с таким жаром, что даже обида на Ним-Сена отступила на второй план.

— ...О влиянии светил и звёзд на судьбу высказывались многие философы древности. С учения Лиеналь, сформулировавшей тезисы о хороших и дурных сочетаниях звёзд со светилами, началось создание многотомного труда «Lex lunas, astris et fatis», что в переводе со староденосского означает «Законы лун, звёзд и судеб». Ученики Лиеналь выделили на небе созвездия, которые обладают различными энергиями, и систематизировали наблюдения за несколько тысячелетий истории. Жаль, их труд дошёл до нас только частично… Хотя последние находки из Хазарда, кажется, под Юн-Жутом, проливают свет на белые пятна священного для нас, астрологов, трактата. Представляете, нашлась глава об эпициклах небесных тел! Но о них позже, так как тема далеко не простая… Поразительно, насколько далеко продвинулись древние пандорцы, не имея в руках простейших устройств для изучения неба! Только свои глаза, кварданты, секстанты, октанты, астролябии, солнечные часы… И время. Первые обсерватории появились задолго до создания подзорной трубы в пять тысяч шестьдесят пятом… Нет, вру, в шестьдесят первом году Второй эпохи. Даже до постройки Деноса, первого города Пандоры. У каждого народа были свои звездочёты, ведающие тайны о связях между нашим миром и небесным. Вот только белые года не прошли бесследно: многое забылось, потерялось…

Весель заметила заинтересованные взгляды детворы и коснулась бока вращающегося шара:

— Это макет луны Алвы. Он изготовлен из склеенной бумаги разных цветов на металлическом каркасе. Во всей Пандоре нет более точной модели! На ней отражены все пятна, которые усеивают лик старшей луны, которые она показывает за квинту. Но муляж не закончен: мы не завершили наблюдения за Алвой, к тому же не всякая ночь подходит для исследований… Особенно мешают кварталы алхимиков и кузнечных мастерских, когда ветер дует с их стороны.

— Облака мешают? — спросил кто-то из одноклассников Сон-Хва. Парень внутренне сжался: «Сейчас Магса крикнет...»

— Да, именно так. Поэтому в сырой и холодный месяц обсерватория закрыта, а мы занимаемся переводом древних манускриптов, сидим за расчётами эпициклов и составляем карты потоков энергий между светилами и звёздами. А также составляем астрологические прогнозы, конечно!

— А почему Алва у вас в виде шара?

— Ну… это одно из объяснений астрологов Деноса, почему вид старшей луны разнится от полнолуния к полнолунию. Они пришли к выводу, что Алва — это шар, который вращается вокруг своей оси. А вот ученики Лиеналь считали, что эти пятна сами движутся по поверхности диска луны.

— Прогнозы проводите здесь?

— Ну… Не поняла вопроса, честно.

— Э… Раз тут сейчас так прохладно, то в сырой месяц наверняка холодней! Не представляю, как можно отапливать такое большое здание…

— А, вот вы о чём! Нет, с отоплением проблем нет. У нас как в Академии: есть и магические завесы, и своя котельная. Ректорат позаботился, чтобы мы в холодную пору не перемёрзли.

— Как в Академии… То есть, ваша обсерватория — это часть Академии?

— Именно так. И многие наши приборы сконструированы в Академии. Телескоп в соседней башне, астрономикас…Точно! Прошу идти за мной. Сейчас мы придём с сердце обсерватории. Такого во всей Пандоре нет!

— Можно вопрос? — внезапно вырвалось у Сон-Хва.

— Конечно! — Весель кивнула с открытой улыбкой.

— У вас есть макет Алвы, но есть ли макет Аурантиака?

Девушка смущённо отвела взгляд:

— Извините… Мы наблюдали за младшей луной совсем немного времени, чтобы составить хотя бы примерную карту её пятен и полос… К тому же описания в письменных источниках и зарисовки сильно разнятся, словно эти светлые и тёмные полосы постоянно меняются. Наверное, так оно и есть, но… Но мы продаём сувениры в виде младшей луны. Они из оранжевого оникса, так что в темноте, если добавить чуток магии, они светятся точь-в-точь как Аурантиак.

— И как продажи? — в вопросе Ним-Сена Сон-Хва услышал сарказм. Судя по реакции оркессы, не он один:

— Извините моего ученика за несдержанность. Он больше не будет. Не так ли, Ним-Сен?

Парень поддакнул, держась за выкрученное умелыми пальцами ухо. Довольно чувствительное наказание для гоблина или эльфа.

— Ну… Всё нормально, — Весель грустно улыбнулась. — Если бы мы хотели торговать, то вместо обсерватории открыли бы салон предсказаний. Но мы живём ради науки… Я уже говорила, что таких, как мы, мало. Очень мало. Посвятить себя целиком поиску истин о том, по каким законам существует наш мир — это выбор единиц. И, наверное, не побоюсь такого сравнения, чудаков. Ох, простите, у нас осталось не так и много времени, а я вам так и не показала астрономикас.

— Что, простите? — тут уже не удержалась Магса.

— Астрономикас… Мы так называем магомеханизм, который целиком и полностью отражает движение светил по эпициклам. Пойдёмте в залу.

Класс гурьбой двинулся за девушкой. Они прошли мимо шара-макета Алвы, мимо витрин, в которых лежали поделки лун, карты ночного неба с созвездиями, календари, измерительные приборы, и вступили под купол полусферы, в полумрак зрительной залы.

Сон-Хва огляделся. По всей зале в шесть рядов стояли кресла. Проходы вели к центру залы под ощутимым углом, создавая ощущение воронки. В центре возвышался конус с усечённой вершиной.

— Садитесь по креслам. Можете сразу опускать спинки… Сейчас я уменьшу яркость светильников, и мы начнём. Госпожи Магса, садитесь сюда.

Внезапно в щёку Сон-Хва прилетела жёваная бумажка. Гоблин подскочил на кресле, сразу же развернулся и заметил, как Ним-Сен подмигнул и показал большой палец: «Надо было сесть от него подальше».

— Госпожа Весель, расскажите немного об астрономикасе, прежде чем вы… начнёте, — слегка нервозно попросила оркесса.

— Хорошо. Этот магомеханизм — квинтэссенция многосотеннолетних расчётов движения светил и блуждающих звёзд по небу. Он состоит из тринадцати сфер, на которых находятся все связанные друг с другом эпициклы… Чем дальше сфера от видимого центра, тем медленнее она движется относительно истинного центра. Да, я не оговорилась: помимо видимого движения каждая сфера вращается сама по себе. Астрологи древности поняли это, когда сравнили видимое положение солнца и лун в дни зимнего и летнего солнцестояния… После самой длинной и самой короткой ночи в году. Если бы небесные сферы не вращались, то солнце, луны и блуждающие звёзды всегда поднимались на одну и ту же высоту над горизонтом над одной и той же неподвижной звездой. А это не так!

Весель осеклась, растеряно огляделась и смущённо пробормотала:

— Мне показалось… Я увлеклась, извините. Так вот, астрономикас... Первая сфера — это Алва. Следующая — Аурантиак. С третьей по десятую сферы астрономикас отражает пути блуждающих звёзд таких как Канопрус или Шут. Одиннадцатая — это сфера Солнца. На двенадцатой сфере отражены все известные неподвижные звёзды, а на тринадцатой — линии созвездий.

— А где этот магомеханизм? Внутри этого… Этого куба? — Магса ткнула пальцем на возвышение в центре залы.

— М-м-м… Он под нами.

— Что?! — вряд ли оркесса так громко воскликнула от простого удивления. Даже Сон-Хва стало не по себе: перед его внутренним взором появилась леденящая кровь картина, как пол проваливается в развершуюся огненную пасть, полную шестерёнок, но гоблин сумел взять себя в руки. А вот Ним-Сен вцепился в кресло мёртвой хваткой, аж костяшки побелели.

— Да, под нами… Не бойтесь, нам ничего не угрожает! Обсерваторию строили дварфы из самого Йоля. Пол скреплён магией.

Весель сосредоточено колдовала над конусом. От её пассов светильники по краям залы гасли один за другим.

— Астрономикас настолько большой, потому что на нём изображена самая подробная карта ночного неба. Подвижная карта… Грохот в центре магомеханизма просто ужасный. Изнутри наблюдать за движением сфер невозможно, поэтому Мастера-магомеханики… Мы увидим всё с помощью зеркал, которые установлены внизу, — она немного помолчала и слегка виновато призналась: — Я и сама не до конца понимаю, как астрономикас работает. Его создали Юн-Дус, Фродрун, Боке, Энэль и Рхиир, пятеро величайших Мастеров-магомехаников. А я простая астролог. Я могу рассчитать эпициклы Алвы и Аурантиака и максимальный угол дрожания Аринтила за тысячелетие, предсказать точное время восхода Шута или солнечного затмения, но только. Вот… Началось. Сейчас астрономикас покажет, как выглядит небо в эту самую минуту.

Пол слабо задрожал, будто под ним заворочался спящий великан. Вся полусфера окуталась призрачным сиянием, которое спустя пару мгновений собралось каплями тусклых звёздных пятнышек. В зале раздались восхищённые вздохи: казалось, будто стены исчезли, и над ними раскинулось настоящее ночное небо. Вдруг несколько пятен слилось в одно. Озерцо света задрожало, раскинуло во все стороны корону лучей, и рыхлый белый диск завис в зените, намертво прикипев к поверхности купола.

Голос Весель звучал необычайно тихо и торжественно:

— В фольклоре древних пандорцев… Неважно, о ком мы говорим: о гоблинах, о людях, орках, дварфах или эльфах — для всех Солнце было главным в иерархии светил. Дарующий свет и тепло, Глаз Творца, Владыка света, Убийца тьмы… Мир без солнца немыслим. Жизнь без солнца немыслима. Поэтому многие языческие культы людей считали Солнце верховным божеством во всей Пандоре… Божеством милостивыми и жестоким одновременно. Что ж… Каковой была жизнь, таковыми и боги. Но помимо Солнца пандорцев сопровождали… и сопровождают по сей день луны Алва и Аурантиак.

Повинуясь её словам, на «небе» появились два диска: один белый с тёмными пятнами, соразмерный дневному светилу, и второй охристо-оранжевый, почти в пять раз меньше двух первых источников света.

— Обе луны в эту секунду движутся по небу рядом с Солнцем. Его свет скрывает их сияние, но стоит дождаться ночи, и Алва озарит Пандору… Кто знает, когда старшую луну можно увидеть днём?

— Когда она закрывает Солнце?

— Верно… А ещё?

Сон-Хва вспомнил бледный серп растущей луны на закате… И контуры почти полной Алвы, приподнимающейся над крышами Моргора в полдень. Гоблин недолго колебался, стоит ли отвечать астрологу.

— Именно так! Алву можно увидеть и при свете Солнца над самым горизонтом или перед полнолунием. А вот Аурантиак светится гораздо слабее, поэтому его мы видим только ночью или во время затмения… Но затмение Солнца Алвой — это ужасно редкое явление. Оно бывает только несколько раз в тысячелетие. Аурантиак затмевает Солнце гораздо чаще, один-два раза в пятнадцать лет. Сейчас вы увидите, почему…

Звёзды мигнули, окутались сетью паутинок. Их лучи соединились друг с другом, словно невидимый школьник расчертил небо по линейке, изобразив созвездия.

— Ой… — Весель обошла возвышение в центре залы. Задумчиво кашлянула.

— Кажется, — протянула она, прикладывая светящиеся ладони к восьмиугольному конусу, — я немного ошиблась в магических потоках… Зажгла тринадцатую сферу, а хотела подсветить эпициклы… Ага, теперь верно. Вот они! Смотрите!

От светящихся дисков в обе стороны покатились дуги, пересекающие созвездия.

— Вау… — выдохнул Сон-Хва. В его широко раскрытых глазах плескался настоящий восторг.

И было из-за чего: под куполом разворачивалась настоящая симфония движения. Изящные эпициклы Солнца, лун и блуждащих звёзд огибали небосвод в выверенном танце стремительно вращающихся сфер. Аурантиак величаво зажигался на севере, поднимался через всю полусферу к Аринтилу, звезде-путеводительнице, и исчезал в южной стороне горизонта на долгие сорок пять дней, здесь пролетающие меньше чем за минуту. Размытое отражение Солнца скользило с востока на запад. Вслед ему двигалась стремительная Алва, меняющая фазы три раза за квинту, чья дуга едва заметно колебалась, поднимаясь и опускаясь вслед за Аурантиаком. Медленно, как улитка по травинке, поднимался зелёный огонёк блуждающей звезды, всем известной как предвестник дней веселья…

Сферы остановили своё вращение как раз в тот момент, когда оранжевое пятно Аурантиака коснулась края солнечного диска. Весель откашлялась:

— Если дуги светил или блуждающих звёзд соприкасаются или пересекаются, то рано или поздно произойдёт то, что мы называем видимым соединением… Или затмением. В такие моменты вся магия Пандоры сходит с ума. Космические потоки энергий усиливаются и ослабляются, собираются в вихри, движущиеся по небу… Но многое зависит от того, между какими светилами и звёздами произошло соединение. То, что вам показывает астрономикас, произойдёт через шесть с половиной лет или… М-м-м… Был бы вместо меня Кюн-хен, он бы и точное число дней назвал. Так вот, соединение Ауратиака и Солнца — это довольно частое явление, поэтому о его влиянии мы знаем достаточно.

— Хватит… — вдруг услышал Сон-Хва. Гоблин бросил быстрый взгляд в сторону Ним-Сена… И крикнул:

— Госпожа Магса, госпожа Весель, подождите!

Над креслами взвился взволнованный гул.

— Сон-Хва!.. — оркесса аж запнулась от возмущения.

— Что случилось? — Весель тут же поднялась по ступенькам к школьнику.

— Ним-сену нехорошо, — вполголоса, чтобы никто из остальных не услышал, ответил Сон-Хва и показал на школьного недруга. Даже в слабом свечении купола было заметно, насколько тот побледнел.

По ступенькам грузно протопала матрона.

— Если это из-за ваших разборок… — продолжать мысль Магса не стала. И так было ясно, что за этим следует.

Ним-Сен привстал с кресла, утёр ладонью лоб и покачал головой, страдальчески сжав губы.

— Мне… Надо выйти… Пожалуйста, — его мелко трясло.

— Хорошо, я сейчас тебя выведу… — Весель выглядела обеспокоенной.

— Спасибо, — гоблин схватился за руку девушки и закрыл глаза.

Сон-Хва с жалостью посмотрел вслед своему недругу:

— Госпожа Магса, разрешите пойти с ним?

— А?.. — оркесса немного подумала и нехотя кивнула: — Иди.

Два раза говорить не пришлось. Гоблин тут же встал и быстрым шагом (бежать ведь нельзя) подошёл к дверям залы, отворённые Весель.

Девушка, заметив парня, улыбнулась:

— Не бросаешь друга в беде? Молодец! Ничего, всё равно я почти всё рассказала… Интересно было?

— Очень!

— Спасибо… Иди. Хотя нет, постой: вот, держи. Если хочешь посмотреть, что я сейчас буду показывать на астрономикасе, полистай тетрадку. Ладно, иди, а то друга потеряешь.

Дверь в залу закрылась.

За время сеанса в зрительной зале тени сдвинулись на самую малость. Солнце всё также немилосердно жгло уличную пыль и черепицу домов, вынуждая прохожих прятаться в тенях под козырьками или освежаться прохладительными напитками. На воротах Моргора стража досматривала очередной караван, а школьники, отучившись, бегали по дворам и играли в ходоков-разбойников… Интересно, что сейчас делает Нилан? Ждёт ли его, или сама отправилась подглядывать за работой магомехаников? Или, может быть, дыру в заборе цеха Юн-Дуса законопатили?

Ним-Сен сидел на скамье возле стены. На его лицо возвращалась природная зелень, но он всё ещё часто дышал после пережитого и не раскрывал глаз. Сон-Хва сел с другого краю, посмотрел на обложку тетрадки Весель... Оказывается, она тоже школьница. Сту-дент-ка кафедры астрологии Моргорской Академии. Интересно…

— Приятно, да? — глухо спросил Ним-Сен.

— Чего приятно?

— Ой, не надо тут… Приятно видеть, как мне плохо?

— Нет.

— Неужели?.. Не врёшь?

— Только врать мне осталось.

— Я бы соврал. Точно соврал бы. Чтобы отомстить.

— Мне это не надо.

Ним-Сен помолчал, потёр лицо и открыл глаза.

— Почему ты позвал классуху? — странно было слышать его вопрос без издёвки или насмешки.

— Потому что ты кри… сказал «хватит».

— Я сказал?.. Надо же… Ух ты… Не думал, что скажу это, но спасибо. Ещё бы немного, и я не знаю, что было бы. Я бы бегать по залу стал бы, наверное. Бхут тебя подери… Соня, да?

— Э-э-э… Меня зовут Сон-Хва.

— Ладно, Сон-Хва… Спасибо тебе. Хотя от шуток это не избавит: я видел, как тебя укачало в омнибусе.

— Угу…

— ...Или не шутить?.. Не знаю я. Хм, что за тетрадку ты держишь? — Ним-Сен потянулся выхватить её из рук, но заметил имя на обложке. — А, астролог… Чтобы я ещё раз эту обсерваторию посетил!

— Почему? — Сон-Хва поглядел ему в глаза. — Что с тобой вообще случилось?

— А ты не понял? — Ним-Сен присвистнул. — Да я едва не об-бделался там в кресле! Клянись, что никому не расскажешь! Великими богами клянись! Потому что если кому расскажешь, то я клянусь, своими руками тебя придушу!

— Чтобы Четверо Великих хранили мою клятву!

— Вот оно что… Я ненавижу конструктов. Я ненавижу их так, как осуждённый ненавидит петлю. Не палача! Петлю, которая могла бы порваться, но скрипит, сдавливает шею и ломает позвонки! — он сцепил пальцы в замок и резко выгнул. Суставы хрустнули совсем тихо, но от этого звука Сон-Хва стало не по себе.

Ним-Сен глубоко вдохнул, выдохнул, прикрыл глаза и зло произнёс:

— Мой отец работал в цеху… Младший помощник магомеханика, знаешь там? Подогнать крепления, откалибровать магопотоки… Рутинная и чёрная работа. Иногда брал меня с собой, учил с позволения Мастера Юн-Дуса. И вот однажды, меняя запчасти осьмиходу изнутри, неловко повернулся… Сработал контакт, и конструкт двинулся. От крика моего папы работники цеха поседели. Когда осьмиход остановили… То, что осталось от моего отца, ресомировали в маленькую урну. Мастер не поскупился на похороны. С тех пор я к конструктам стараюсь не подходить. А тут… Астрономикас, демоны его возьми, магомеханизм, размером с половину обсерватории! Конструкт, создающий видимость ночного неба! Ты вообще представляешь, сколько магии в него вбухано? Да хватит всю обсерваторию поднять на воздух! Хе. Хе-хе-хе. Ха-ха-ха-ха! Ой, не могу…

— Мне жаль, — прошептал Сон-Хва.

— Мне тоже. Вот почему я такой… Не в себе. Уф… А ничего Весель, интересно рассказывает. Её бы в нашу школу учительнией. Я бы даже на уроках не баловался и остальным не разрешал.

— Ага. Прямо обо всём забываешь, когда слушаешь.

— Так это… Открой тетрадь-то? Любопытно, что это она хотела рассказать об этих эпикциклах…

В тетради от руки были нарисованы наметки карт созвездий и положения светил в различные времена года. Под рисунками находились густо исписанные строчки цифр, перемноженных друг на друга в столбик, делённых и возводимых в степени.

Парни переглянулись.

— Вот это да… Вот чему в Академии учат! — почти одновременно произнесли оба.

— Ты что-нибудь понимаешь? — Сон-Хва провёл пальцем по результату записанного выражения. — Что это за чёрточки, кружочки… А, это, похоже, дата.

— Сто лет назад? Астрологический прогноз для эльфа, наверное, — Ним-Сен хихикнул и перевернул страницу. — О...

Весь лист занимала окружность ночного неба. Обе полусферы объединились в одну, а благодаря дугам казалось, будто она объёмная.

— Пятьсот лет назад, — Сон-Хва посмотрел на дату. — Помнишь, Весель говорила про дрожание Аринтила? Как думаешь, здесь записан ответ, что это такое?

— А где Аурантиак? — невпопад спросил Ним-Сен, недоумённо разглядывая карту.

— Вот же он! — палец парня скользнул по пунктирной линии, идущие с севера на юг, и вдруг застыл. — Действительно… Что же это значит?

Двери залы открылись, и наружу вышли взахлёб галдящие одноклассники. Матрона Магса стояла рядом с дверным проёмом и следила за детьми.

— Сейчас у астролога и спросим, — на лице Ним-Сена появилась привычная полуулыбка-полууссмешка.

Ребята подошли в классу. Оркесса скользнула по ним взглядом и, не обнаружив синяков, довольно поджала губы. Последней из залы астрономикаса вышла Весель. Она рассеянно улыбалась, мечтательно глядя куда-то вдаль.

— Госпожа Весель, можете ответить на два вопроса?

Девушка моргнула, возвращаясь в реальный мир, и посмотрела на пятиклассника, который держал в руках её тетрадь.

— Конечно! — астролог посмотрела на раскрытые страницы. — А… Куда делся Аурантиак, да?

— Угу, — отозвался второй школьник.

— Это может показаться странным, но он здесь, точь-в-точь на линии горизонта. Помните, я говорила, что сферы движутся вокруг двух центров: видимого и истинного? И что эти центры не всегда совпадают?

— Да-а-а… — хором произнесли ребята.

— Так вот, Аурантиак совершает полный оборот вокруг истинного центра за две тысячи лет. То есть, раз в две тысячи лет его эпицикл проходит через ось север-юг. Тысячу лет назад ось проходила наоборот, с юга на север. А вот пятьсот лет назад и полторы тысячи лет назад Аурантиак ни разу не восходил к Аринтилу, потому что его эпицикл совпадал с линией горизонта… Что-то ещё?

Сон-Хва кивнул:

— Когда вы показывали движение светил в астрономикасе, я заметил, что эпицикл Алвы тянется вслед за Аурантиаком… Почему?

— Хм… По всем правилам, этого не должно быть, но это было замечено ещё в древние времена. К тому же любопытно, что солнечное затмение старшей луной возможно только в том случае, если Аурантиак ложится на горизонт. А такое случается только пару раз за две тысячи лет. У меня… Никто точно не знает, почему луны так влияют друг на друга. Может быть, они сделаны из магического железа и притягиваются друг к другу? Боюсь, я не могу ответить. Логика движения небесных сфер непознаваема. Астрология — наука наблюдений, а не философия. Хотя немножко философии есть и в астрологии, — Весель улыбнулась и закрыла тетрадь. — Надеюсь, вам было интересно. Было ведь?

— Бесспорно, — Ним-Сен покрутил в пальцах духовую трубку и вдруг сказал: — Астрология мне напомнила магомеханику. Куча правил, как должно быть, чтобы работало, но никто не понимает, как это работает. Даже Мастера.

— Похоже немного… Но астрономикас — это только подобие небесных сфер. И он больше механика, чем магия. А вот что находится там, — Весель показала взглядом на потолок, — ведают только Боги или Духи.

— Спасибо большое, госпожа Весель!

Парни подошли к классу под неодобрительным взглядом Магсы, однако экскурсия и так задержалась, чтобы тратить время школы.

— Дети, что надо сказать? — и в ответ на вопрос матроны дети вразнобой прокричали:

— До свидания!


Когда Сон-Хва садился в омнибус, он на долю секунды задержался на подмостках, оглянулся на обсерваторию. Сквозь тёмные стёкла мало что можно было заметить, но ему показалось, что Весель машет ему.... или им всем рукой.

Дверь омнибуса закрылась, и кучер взмахнул вожжами:

— Н-но!

Глядя на удаляющуюся обсерваторию, Сон-Хва ещё раз задался вопросом, кому именно махала астролог. Наверное, им всем. Он ведь не особенный? Да, наверное, всем...