Лим-Сен убавил шаг, заметив свой портрет в числе прочих лучших лекарей лечебницы «Лунная долина». Растерянно вздёрнул бровь. Подумал про себя: «Когда вывесить успели? Да и зачем?»

Рюкзак за спиной врезался лямками в плечи, и это прервало размышления гоблина. Нет, не стоило останавливаться и предаваться рефлексии. Так недалеко дойти и до колебаний в принятом решении. Даже обычный пандорец, не лекарь разумов, это спокойно понимает, что же говорить про одного из выпускников Института, окончившего кафедру исцеления сознаний?

Из-за поворота вышел эльф в длинном халате. Лим-Сен сразу же узнал владельца лечебницы, лекаря Гаэлниани.

— Благослови тебя Аунайри, коллега, — вид эльфа был выдержано печальным: в меру опущенные уголки губ, наклон бровей и положение век… Слишком идеально, чтобы быть правдой.

— Не отговаривай меня, — Лим-Сен нацепил на лицо маску равнодушия. — Ты ведь специально меня встретил здесь и сейчас.

— И не намеревался. Хотел предложить посидеть перед дорогой за чашечкой чая. Разве откажешь в этой малости старому другу?

Гоблин задумался. Время у него ещё есть — караван отправится после смены караула у ворот — так что можно пойти навстречу. Нужно пойти, иначе подобный поступок будет расцениваться как трусливое бегство. И, в целом, правильно расцениваться.

— Хорошо, — Лим-Сен кивнул головой. Подумал и добавил: — Спасибо.

Коридоры были необычайно пусты. Большая часть пациентов, пройдя курс лечения, вернулась в родные земли. Оставшиеся больные не нуждались в столь большом количестве лекарей, а раз так, пришлось уменьшить и количество обслуги. «Я и не знал, что из меня неплохой садовник», — смеялся директор Гаэлниани после работы в саду лечебницы. «А я не знал, что из меня неплохой ювелир», — молчал Лим-Сен, с грустью глядя на то, как лечебница, ставшая ему домом, переживает не самые лучшие дни.

В кабинете директора витал лёгкий цветочный аромат. На столе лежали различные бумаги, папки с историями болезней, стоял бронзовый канделябр, аккуратно очищенный от потёков восковых свечей.

Гаэлниани подошёл к шкафу, достал с верхней полки небольшую коробочку и щелчком пальцев зажёг язычок пламени на фитиле горелки. Лим-Сен сел в кресло, прислонив рюкзак к ножкам сидения. Он вновь переживал в воспоминаниях всё, что с ним приключилось в этой лечебнице.

— О чём так подавлено думаешь? — услышал гоблин будто из соседнего кабинета.

— О всяком, — Лим-Сен мотнул головой. Его губы сжались в тонкую линию, однако он сразу взял эмоции под контроль. — Нег-тан ушёл в плотники, Кубилай переехал в другой город, Любава вышла замуж… Вот и я ухожу. И кто у тебя остаётся? Что ждёт «Долину» в будущем?

— Вот как… — Гаэлниани цокнул языком, наливая вскипевшую воду в чашки. — Сахарную голову доставать?

— Давай… Хоть так чуть подсластить жизнь, чем укорять самого себя и сомневаться в выборе.

— Заодно чай настоится, — эльф открыл нижний ящик и вытащил уже лежащие на блюдечке наколотые куски коричневого сахара. От шёлковых мешочков в чашках расходилась чайная дымка.

— Хе-хе, меня так легко просчитать?

— Отнюдь, Лим-Сен. Просто ты не единственный любитель сладкого. Вот и готово.

Гаэлниани подошёл ко столу, поставил чашечки вместе с тарелкой сахарных осколков посередине стола и уселся напротив гоблина:

— Рассказывай.

Лим-Сен взял свою чашку. Нет, ну что это за приказной тон?

— Всё я тебе уже рассказал. Я сомневаюсь в верности своего решения. Мне кажется, стоит только покинуть лечебницу, как тут всё закроется.

— Вот сказал бы мне кто другой, я бы диагностировал самовлюблённость… в терминальной стадии.

— Сам понимаю, что неправ, но не на пустом же месте такие опасения?

— Ну… ты неправ, — эльф улыбнулся, явно покрутив в голове возникший каламбур. — Нам случалось попадать в куда худшие ситуации. Да одни пациенты чего стоят! Каждый второй благородных кровей, и если напортачишь в лечении, его родня загрызёт до смерти или приложит все усилия, чтобы испортить жизнь и врачу, и владельцу лечебницы. А потом ещё и лечебницу закрыть как общественно опасное заведение.

Лим-Сен нахмурился, как грозовая туча.

— Это не касается тебя. Твой пациент совсем иной случай, — Гаэлниани вытянул из стопки папок ту самую историю болезни. — Гестер? Да, он. Орочий творец Сфер, мир его праху.

— Совсем иной случай? Да из-за меня тебе все эти письма и приходили!

— Я своими лучшими лекарями не разбрасываюсь. Особенно, если пациент со смертельным диагнозом. Мы не Хранители. Всё, всё, дыши ровно...

Гоблин сжал голову ладонями, потеряно глядя поверх столешницы. В висках часто бухало: сердце сорвалось в галоп, как бывает во время панических атак.

Тихий голос эльфа успокаивающей музыкой обволакивал Лим-Сена:

— То, что дни Гестера сочтены, ни для кого не было тайной. Его Дух распадался при живом разуме, и это разрушало его тело. Что мы могли сделать? Только не допустить расщепления личности и снимать болевые ощущения… И ты справился так, как никто другой не сумел бы: вместо месяца твой пациент протянул два года, сумев завершить дело своей жизни.

— Не сумел, — глухо возразил ему лекарь. — Я был рядом с ним. Я знаю.

Гаэлниани коснулся его висков и попросил, глядя ему в глаза:

— Расскажи мне, что произошло. Облегчи душу.

— Может, не будешь применять на мне методы из нашей школы? — Лим-Сен развёл руки эльфа в стороны. Медленно и уважительно. Подчёркнуто уважительно.

— А сам бы ты кризис преодолел? — усмехнулся директор лечебницы. — Да, преодолел бы.

— Спасибо сказать как-то не получается. Извини.

Лим-Сен вздохнул, выметая последние остатки раздражения из разума. Лучше себя держать в руках надо, а то душевно надломленные пандорцы — изысканный деликатес для манипуляторов всех мастей. Он глотнул чая и, откусив кусочек сахарной патоки, задумался.

— Было бы чего рассказывать… — нехотя произнёс гоблин. Во рту медленно таял сладкий привкус. — Гестер встал на учёт в нашей лечебнице пятого дня холодного месяца сто семьдесят первого года. Я проводил лечебные процедуры у него на дому вплоть до двадцать второго дня холодного месяца семьдесят второго… Сто семьдесят второго года. Ты меня к нему лекарем и определил. И поэтому я вынужден был сопровождать его в экспедиции, которую он организовал.

— Я внимательно слушаю, — Гаэлниани не стал мелочиться и бросил кусочек сахарной головы прямо в чашку.

— …Но экспедиция не состоялась бы, не будь той самой беседы, во время которой я хорошо повздорил со своим пациентом… Лечащий врач, один из лучших выпускников кафедры, а на проверку жизнью кто? Болван и недотёпа.

— Что между вами произошло?

— Гестер экспериментировал с новыми методами создания Сфер, — Лим-Сен будто не слышал Гаэлниани, погрузившись в некий транс. — До появления в лечебнице, он слыл весьма талантливым орком, особенно в магии подобия. Как он сумел расшатать свой Дух до такого состояния, что он стал самопроизвольно разрушаться, одним Богам ведомо… Но он, как и все, кто создаёт Сферы, мечтал однажды своей рукой заложить новое селение. Достигнуть катарсиса своего ремесла, выполнить жизненное предназначение… — гоблин усмехнулся. — Наивный… Даже сейчас я считаю это донельзя детской мечтой. Вот именно из-за этого я с ним и не сошёлся мнениями, чем разбередил старую душевную рану. Вот он и вбил себе в голову, что поскольку всё равно умирает, то его никто и ничего не держит. Он поставил меня перед фактом за день до отбытия, что идёт основывать новый город, и поблагодарил за то, что я убедил его в сим поступке. Боги, какой ужас меня тогда охватил! Ведь если бы не процедуры школы лекарей разумов, то его личность распалась за несколько дней, проведённых в походе! Я не имел права отпускать его…

— Ещё чаю?

— Не откажусь… Спасибо, — Лим-Сен взял в руки горячую чашку и горестно скривился. — Я даже не успел собрать вещи к путешествию. Кстати, ты получил моё письмо с разъяснениями, почему меня и Гестера не будет в Моргоре?

— Нет. А должен был?

— Тогда понятно, почему для вас всех моё возвращение стало полной неожиданностью… Равно как и письма родственников покойного творца Сфер.

— Ты не виноват, что именно в тот день я выехал в Ашур-Донал у наставнику Велариону, иначе бы определённо встретились в лечебнице.

— Не виноват… да я каждый час будто на иголках сидел, не отходя от Гестера больше, чем на десять шагов! Хотя свежий воздух и стелющийся тракт будто бы омолодили его, вернув утраченные силы более, чем всё моё искусство вместе взятое. Правда, остальные откуда-то быстро узнали, что я лекарь, — гоблин издал короткий смешок, — и тогда мне отбою не стало от пациентов. У меня пучит живот, подскажите, лекарь, это не смертельно? Ой, я порезался, дайте промывочной жидкости внутрь! Ой, ногу подвернула, ходить больно, посмотрите, лекарь! И снова, и снова, и снова, и снова! Уф, я преувеличиваю, но на второй день меня это стало раздражать.

— Их не смутило, что ты больше по разуму ведаешь, нежели чем по телесным недугам?

— Для простого пандорца никакой разницы нет. Уверяю тебя, абсолютно никакой, — Лим-Сен перевёл дух и с вопросом во взгляде посмотрел эльфу в глаза. — А зачем был этот вопрос?

— Не поверишь, без какой-либо задней мысли, — улыбнулся Гаэлниани. — Всё, не отвлекаю.

Его собеседник кивнул головой, взял кусочек сахара и продолжил говорить, перекатывая его между пальцев:

— Гестер… Он вместе с караван-баши решили идти по тракту в сторону Лотир-Нериэна, чтобы оттуда выбраться к диким землям. Мой пациент спешил как можно скорее покинуть освоенные земли кратчайшим путём, ведь времени у нас оставалось совсем мало, несмотря на все проводимые процедуры, — Лим-Сен кивнул головой в сторону папки. — Будешь читать историю болезни, обрати внимание на добавленные листы. Там я подробно описываю, что происходит на последних стадиях поражения Духа. Лунатизм, кошмары, проблемы с памятью… — гоблин отхлебнул чая, посмотрел на кусочек сахара в зажатом кулаке и положил его на стол. — Глава экспедиции — неизлечимый больной. И я пытаюсь все эти симптомы купировать, чтобы орк казался всем нормальным… и сам чувствовал себя нормальным, а не балансирующим на грани сумасшествия. Боги… Бывало даже так, что Гестер что-то говорил, а спустя пару секунд забывал сказанное. Выходил ночью из палатки и пропадал. Спал с открытыми глазами. Искренне недоумевал, глядя на карту, не понимая, как это мы умудрились за сутки преодолеть едва ли не месяц пути… Но это уже под конец, когда мы сошли с тракта и углубились в луга за Лотир-Нериэном. А стоило нам покинуть болотистую местность, как начался форменный ужас...

Гаэлниани молчал. По его лицу нельзя было узнать, о чём сейчас эльф думает, однако обладай Лим-Сен даром телепатии, то сильно бы удивился. Но гоблин не был магом, вдобавок сильно погрузился в свои переживания:

— …Гестер потерял связь с реальностью. Ему казалось, будто всё происходящее лишь один затянувшийся сон. Увлекательный, логичный и взаимосвязанный, но… Но только сон. А как открыть гоблинский замок на ящике со Сферами для основания города, знал только он один. Мне тогда следовало бы объявить о сумасшествии главы экспедиции и развернуть поход, но мне казалось, что я смогу привести Гестера в чувство… Я ошибался, — Лим-Сен покачал головой. — С каждым днём пациенту становилось только хуже. Мне даже пришлось попросить караван-баши вести караван медленнее, а то нашему главе нездоровится. В какой момент недовольство остальных достигло критической отметки? Я не знаю. Просто одной ночью я вдруг услышал крики и звон мечей. Не понимая, что происходит, я выбежал наружу. Среди костров бегали люди, гоблины, орки… Всюду кипела битва. Откуда, кто? И тут из палатки выскочил сам Гестер. Как сейчас в ушах стоит его крик «не потерплю!» Он рванулся в темноту, на ходу размахивая булавой. А что я мог сделать? Вот тогда, что мог сделать? Да и стоило только Гестеру исчезнуть, как кто-то ударил меня по затылку, даже шрам остался… Наутро оказалось, что на нас нападали налётчики. Караван отбился, конечно... Пленённые разбойники выболтали всё, что только могли. Оказывается, их шайка хотела отбить наш запас Сфер, но откуда они узнали, что мы везём, бандиты не знали. Только атаман мог бы что рассказать, если только бы не пал в ночной сече. Герои церемониться с лиходеями не стали… А после казни Гестер подошёл ко мне и спросил, сколько у нас раненых и что вообще произошло. И тогда… я рассказал всё, чему был свидетелем. В итоге он достал Сферы и, пока я обрабатывал раны, заложил их по округе.

Гаэлниани поднял кружку, отпил остывшего чая и поморщился. Увлечённый рассказом собеседник этого даже не заметил. Более того, он смеялся:

— Ха. Ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха! Каким же был дураком, когда подумал, что к нему вернулся разум! Нет, разрушение Духа зашло слишком далеко, и эта схватка расколола его окончательно. Уже вечером того же дня он с трудом держал ложку в руке, а при ходьбе едва не валился с ног. Даже глаза, и те бесконтрольно дёргались. Гестер погрузился в беспамятство, с трудом узнавал окружение, не понимал, что происходит… Увидев меня, он первым делом спросил, не видел ли я пропавших Сфер. Моё имя он не вспомнил… А когда я попробовал «прикоснуться» к его разуму, то ощутил только оплывшие осколки, как вот от этой сахарной головы, Гаэлниани. Его витальная сила исчезала стремительными темпами, и к вечеру следующего дня сердце Гестера остановилось. Я закрыл ему глаза, после чего с трудом разыскал знатока погребальных обычаев. И после того, как мы выбрали место последнего упокоения, караван-баши спросил меня, что дальше. Сферы заложены, можно основывать селение. Я же… А я же хотел уйти куда подальше от всего этого, забыть и… Ну да, я вижу твой взгляд, Гаэлниани.

— И что ты в нём видишь? — эльф сощурил веки и поставил чашку на стол.

— Одну лишь скуку в тебе я ощущаю, сын магии высокопарный!

— В защиту только не уходи… Ну что, полегчало?

Лим-Сен прислушался к себе.

— Манипулятор ты, — добродушно произнёс он с искренней улыбкой. — Взять бы… Да выплеснуть этот чай тебе… в лицо. Но я гоблин воспитанный, да и отходчивый. Даром что порой беру на себя слишком многое, чего вытянуть не могу.

— Допивай давай… А то совсем остынет. Не опоздал к каравану-то?

Лим-Сен глянул на часы над шкафом.

— Нет, не опоздал… У меня только один вопрос остался.

— И какой же? — Гаэлниани в предвкушении наклонился вперёд.

— Почему ты повесил мой портрет на доску почёта?

— А... Потому что заслужил. Не каждый смог бы выдержать подобное… Как город-то назвал, коллега?

Лекарь разумов помолчал, собираясь с мыслями, потёр виски и ответил, пожав плечами:

— Гестахор. В память покойного творца Сфер.

— Это я понял… Но почему так?

— Просто… Просто я посчитал, что так будет верно. Он слишком многим пожертвовал, чтобы исчезнуть бесследно.

— Это понятно… Что делать будешь?

— Лечебницу открою... А не пойдёт, займусь ювелирным делом. В любом случае, рано или поздно вернусь сюда, в «Лунную долину».

— Это хорошо… — эльф поднялся из-за стола и протянул руку гоблину. Тот тоже встал на ноги, с некоторой заминкой пожав протянутую ладонь хозяина лечебницы. — Прошу, Лим-Сен, не позволяй чувству вины взять над тобой верх. Дам тебе такое напутствие в дорогу, и пусть уберегут тебя Высшие Силы.

Гоблин прикрыл глаза, про себя улыбнулся и кивнул эльфу:

— Спасибо, Гаэлниани. Спасибо.