Похлебка была холодной, несмотря на попытки разогреть ее на костре, и отвратительной на вкус. Молодая эльфийка машинально болтала в ней ложкой и отсутствующим взглядом смотрела на едва горящие поленья костра. Ее недорогой доспех уже порядком износился, земля после дождя была влажной и холодной, да и в целом атмосфера на стоянке оставляла желать лучшего.

Не этого, совсем не этого ожидала девушка, когда впервые воскресла и ощутила поддержку Хранителя. Тогда мир казался ей прекрасным светлым местом, полным возможностей. За каждым углом ей мерещились новые знакомства и запоминающиеся приключения, и вообще, она была настоящим Героем, а Героям все по плечу.

Потом восторг угас. Голый энтузиазм продержался чуть дольше, но и он после пары неудачных смертей быстро сменился осторожностью. Затем пришла скука, за ней раздражение, а теперь вот на пост заступила апатия.

Похлебка была вязкой и отдавала затхлым болотом, что было неудивительно, учитывая ее вегетарианскую природу. С сомнением приподняв ложку и понаблюдав за скатыванием с нее комочков, Каль решила, что сегодня не очень голодна, и тихо вылила остатки под дерево.

Прищурившись, эльфийка подняла глаза к небу, надеясь по солнцу определить время. Солнце висело низко – рассвет был только недавно, – но благодаря полному отсутствию облаков светило очень ярко. На сбор лагеря не потребовалось много времени, и, взвалив рюкзак на плечи, Кальваим переступила линию магического охранного круга, оставленного на ночь.

Только в этот момент она почувствовала опасность. Не тратя время на раздумья, эльфийка выхватила нож из складок одежды и метнула его в сторону. Нож воткнулся в дерево, не причинив тому ощутимого вреда, а в ответ оттуда метнулись похожие на шипастые лианы ветви. «Чертов куст залез повыше», – определила врага девушка, злясь на собственную невнимательность. Как она умудрилась разбить здесь вчера лагерь и не заметить это чудо пандорской флоры?

На самом деле Каль прекрасно понимала как. Настроение эльфийки вчера вечером было таким же унылым, как и сегодня, и в придачу дополнялось дикой усталостью. Она ограничилась визуальным осмотром места, поленившись проводить магическое, а в темноте отличить замершего на дереве кустового паразита от собственно дерева – не так просто. К счастью, противник был не слишком опасен. Кустик, вполне возможно, и не тронул бы вооруженного путника, не запусти в него Кальваим ножом. Мысленно девушка поклялась больше не кидаться оружием наугад.

Атака лиан была достаточно медленной, чтобы юркая эльфийка смогла избежать большинства шипов. Лишь одна достаточно удачливая ветка скользнула по ее ноге, надеясь обвить и опрокинуть путницу, но лишь прочертив сквозь штанину алую кровавую полосу. Эльфийка зашипела сквозь зубы – то ли от боли, то ли от осознания, что штаны опять придется зашивать.

В следующее мгновение в обнаглевший куст прицельно влетел шар магического огня, с треском разорвав его центр. Отдельные веточки, объятые пламенем, осыпались на землю, быстро прогорев и потухнув из-за недостатка питания. Загоревшееся за компанию дерево-донор эльфийка быстро потушила и мысленно извинилась. Огромное, раскидистое и некогда покрытое густой зеленой листвой, сейчас это дерево было иссушено прожорливым паразитом, решившим, что чужие соки вкуснее, чем не слишком плодородная земля. Поколебавшись, Каль дотронулась до ствола и прошептала несколько слов, делясь с исполином накопленной за ночь энергией. Его решимость, позволившая выстоять так долго при частой смене климата на не слишком плодородной почве, была достойна уважения. 


Кровь на ноге засохла и царапина не доставляла заметных неудобств, а потому эльфийка решила продолжить путь и залечить ее как-нибудь в другой раз. К тому же, энергия, полагавшаяся на самолечение, была опрометчиво отдана дереву; не то чтобы эльфийка сожалела о своем решении, однако не могла отрицать, что утро начиналось не слишком удачно. Раздумывая о тяжелой судьбе лесов на территориях, не принадлежащих эльфийской расе, девушка прошагала пару часов, пока вновь не наткнулась на неприятности.

Будучи теперь гораздо более внимательной, Каль почувствовала напряжение в воздухе еще до того, как увидела останки торговой повозки. Кажется, тут сработал какой-то охранный амулет – судя по телам на земле, безрезультатно. Эльфийка замедлила шаг, чтобы передвигаться максимально бесшумно, и вскоре заметила двух людей разбойничьего вида, оживленно обсуждающих что-то, лежащее рядом с опрокинутой повозкой. Кальваим замерла в нерешительности: разбойники были хорошо вооружены, и их явно было больше чем двое. Вопрос в том, далеко ли остальные, и способны ли сражаться; с другой стороны, за убийство разбойников вполне могли заплатить в городе, да и оружие на продажу лишним не будет… Сомнения эльфийки разрешили сами люди.

– Эй, смотри, эльфка! Одна, что ли? – гораздо громче, чем до этого, произнес один из разбойников. Кальваим прокляла их зоркость.

– Да поди новоиспеченная героинька. Смотри, в каких лохмотьях, и в крови в придачу. – На лице второго человека расползлась улыбка, и он крепче перехватил дубину, с угрозой глядя в глаза девушке.

Кальваим могла убежать, она определенно была быстрее разбойников, да и не бросили бы они добычу ради драки сомнительной ценности, но геройская гордость не позволяла ей сделать это. Гордость – и, может быть, самую малость – любопытство и жажда наживы. Быстро прикинув в голове шансы, Каль выбрала ожидание и замерла не двигаясь.

Разбойники, кажется, решили, что она испугалась, и сами выступили вперед. Они продолжали расслабленно ухмыляться; тот, что был пошире и с дубинкой, похотливо скользнул глазами по фигурке девушки. Второй еще сохранял бдительность и сосредоточил взгляд на руках противницы, ожидая, когда она достанет оружие.

Это было его ошибкой – в тот момент стоило смотреть не на руки, а в глаза эльфийки, ставшие холодными и острыми, словно два осколка льда. По расслабленным рукам незримо для обычного воина скользнули потоки магической энергии, и когда они дошли до кончиков пальцев, Каль резко вскинула руки вверх, направляя на врага потоки сковывающего ледяного воздуха. Движения разбойника затормозились, по венам хлынул промораживающий до костей поток, и, потеряв ориентацию, человек споткнулся и упал.

Его товарищ, стоявший рядом, взревел и кинулся вперед, решив не отвлекаться и быстрее обезвредить настырную волшебницу. Каль легко увернулась от удара дубиной, который был слишком размашистым, чтобы быть точным, и юрко скользнула мимо наклонившегося за инертным оружием здоровяком, прочертив кинжалом полосу на его боку. Разбойник издал звук – нечто среднее между вскриком и ругательством – и развернулся за эльфийкой, но та вновь опередила его и оказалась сзади, в этот раз украсив кровью горло противника.

Не успела Каль порадоваться победе, как удачная подсечка опрокинула ее на землю – пришедший в себя и уже почти разморозившийся разбойник вступил в бой. Быстрым перекатом Каль успела увернуться от удара саблей, воткнувшейся в землю, где она лежала долю секунды назад. Этот противник был гораздо более ловким, чем его ныне мертвый соратник. Выдернув клинок, разбойник предпочел отскочить, не давая Каль возможности контратаковать.

Они закружились, высматривая друг у друга уязвимые места.

Пробный удар саблей эльфийка легко отвела кинжалом, но уже следующая атака попала в цель, поранив правую руку. Противник девушке попался умелый, и если бы у него оказалось достаточно времени на изучение ее стиля, бой мог бы оказаться для нее смертельным. Каль ступила вбок, имитируя страх и таким образом немного повернув противника, а затем яростно атаковала, заставив уже его отступить. Впрочем, отступать, как оказалось, было некуда – сражение все еще проходило там, где был убит первый бандит, и его труп оказался весьма кстати. Наткнувшись на неожиданную преграду, разбойник растерялся, потерял равновесие и открылся.

Но Каль атаковать не стала – ее чувствительный слух уловил в лесу треск, и она, повинуясь инстинктам, низко пригнулась. Стрела просвистела у нее над головой и удачно воткнулась разбойнику в плечо, все-таки повалив его наземь. Каль затаилась у земли, ожидая повторного выстрела и пытаясь сообразить, где прячется стрелок.

Но долго оставаться в неведении ей не пришлось. Спустя несколько секунд – и серию непонятных звуков – из кустарника выпало тело стрелка, а за ним вышла женщина в одежде мирного жителя. Она подняла руки вверх, показывая, что не несет опасности.

Каль быстро обернулась к недобитому разбойнику – он лежал, тихо постанывая, и вставать не собирался. Помимо стрелы в плече он неудачно упал, кажется, вывернув, при этом ногу. Взгляд эльфийки вновь устремился к незнакомке, оставшейся стоять в той же позе, и Каль решила медленно приблизиться.

Она была похожа на орочью шаманку в человеческом теле: вся обвешана деревянными и костяными амулетами, с толстой сумой на боку, аккуратно сплетенными в длинную косу волосами и на удивление приятным запахом сушеных трав. Несмотря на почтенный для человека возраст – лет пятьдесят навскидку, – глаза знахарки оставались живыми и любопытными. Сейчас в них сияла смесь торжества и насмешки.

– Он мертв? – первом делом поинтересовалась Кальваим, указывая на лучника.

– Нет, только оглушен, – будничным тоном ответила женщина. Кивнув, Каль достала из рюкзака веревку и крепко связала разбойника. До города оставалось недолго, и она вполне могла довести пленника, отдав его на волю городского суда – и получить вознаграждение за это.

Знахарка – а эльфийка была почти уверена в профессии женщины – спокойно ждала, когда девушка закончит, и затем сама заговорила.

Она действительно была знахаркой. Звали ее Лагода. Деревня, где она родилась и выросла, со временем зачахла, и ее жители переселились кто в города, кто к родственникам. Знахарке не нашлось места в городе, где достаточно профессиональных лекарей и целителей, и она отправилась странствовать по Пандоре, быстро приспособившись к дорожным условиям и научившись избегать опасности… Или бить ее по голове.

Лагода попросила сопроводить ее до города, и эльфийка с радостью согласилась, учитывая, что их компанию дополнит еще и пленный разбойник.

* * *

Достав из сумки длинные полоски вяленого мяса, знахарка с упоением вгрызлась в них.

– Какая гадость, – с чувством произнесла эльфийка, не успев подумать об этичности этого высказывания. Знахарка ничего не сказала, но хитро покосилась на спутницу, намекая взглядом, что ничего та не понимает в колбасных обрезках.

Каль слегка смутилась – она действительно не разбиралась в мясе, даже плохо помнила его вкус. В детстве, стремясь как можно сильнее походить на свой народ, эльфийка принципиально отказалась от мясных продуктов и села на вегетарианскую диету. Она подчеркнуто гордилась этим, как и другими традициями эльфов, о которых она смогла узнать и принять.

Кальваим была воспитана парой людей, охотником по имени Венидар и целительницей по имени Ярослава. Венидар нашёл ее в лесу, совсем маленькой девочкой, одну. Никто из городских эльфов не признал ребенка, и охотник взял ее к себе. Каль росла в обществе людей, и хотя научилась воспринимать все расы с уважением (но не всегда с одобрением), не чувствовала себя на своем месте. Магия пронизывала все ее тело, и люди, не владеющие этим искусством, казались ей неполноценными. А в голове рос и креп идеализированный образ эльфов в их родной среде – элегантных, умных и спокойных существ, живущих в гармонии с природой и своим народом. Эльфы казались ей светлыми, изящными и благородными – и во внешности, и в поступках.

В городе способных подать пример «благородства» эльфов не нашлось. Они были либо высокомерны и эгоистичны сверх меры, либо напоминали изгоев общества и не показывались лишний раз на улицах. Кальваим списывала это на грубую и недружелюбную атмосферу человеческого поселения.

Шел год за годом, эльфийка росла, и в ней крепло желание отправиться к своему народу. Она тренировалась; отец учил её метать ножи и стрелять, мать давала ей уроки лечащей магии, с легкой завистью наблюдая за тем, как эльфийка играючи строит эфирные потоки, которые сама целительница чувствовала только благодаря многолетнему опыту. Кроме того, Каль удалось получить пропуск в библиотеку, и ночи она проводила при свете магического светлячка и с книгой в руках. Девушка изучала историю мира, легенды и, конечно же, все, что касалось традиций и обычаев эльфов.

Она легко и с некой внутренней горделивостью приняла идею эльфов как первой и главной расы, хотя и не всегда была согласна с резкими высказываниями по отношению к другим народам. Удивило ее и пренебрежение к животным, многих из которых она считала частью леса и величественной природы наравне с растениями. Видя, как девочка тянется к своим корням, но не имея возможности помочь, приемные родители в конце концов отпустили Кальваим на поиски своего народа. На тот момент ей было сорок три года – вполне самостоятельный возраст по человеческим меркам и еще совсем ребенок по эльфийским.

Решив не трогать молчаливую знахарку, Каль насытилась простым сухариком и устроилась на земле, намереваясь отдохнуть. Лагода, однако, вдруг проявила любопытство, спросив напрямик:

– Почему ты стала героем?

– Откуда мне знать? – удивилась Каль, покосившись на знахарку. С тех пор, как они познакомились, прошла уже пара недель. Две целительницы поладили сравнительно быстро и решили походить какое-то время вместе. Лагоде так было безопаснее, Кальваим – веселее. – Это был не мой выбор, это Хранитель выбрал меня.

– Хранители выбирают не случайно, у них есть свои причины. И они редко ошибаются, – заметила знахарка, тоже прикрыв глаза и расслабившись. – Подумай – и ты поймешь, что в тебе привлекло его.

– Ее, – машинально поправила Каль, и добавила: – Откуда тебе знать? У тебя же нет Хранителя.

Лагода мягко улыбнулась. На минуту повисла тишина, но уйти в транс, заменявший эльфийке сон, Каль так и не дали.

– Ты бывала у эльфов?

– Где у эльфов? – не поняла вопроса девушка.

– В их родных поселениях. Не смешанных городах, унифицирующих все расы, а аутентичных поселках. 

– Была, – помолчав, нехотя отметила Каль. – Откуда ты знаешь, что я городская?

– Это видно невооруженным глазом, – фыркнула знахарка. – Ты совсем не похожа на эльфов, хотя и относишься к их расе.

Каль сочла это замечание оскорбительным и обиженно промолчала, но долго соблюдать тишину не смогла – затронутая тема была ей слишком близка.

– И на кого же, по-твоему, я похожа? – с сарказмом спросила она, повернувшись на бок.

– На потерянного ребенка, – спокойно и прямо ответила Лагода. – Ты ведь не прижилась со своим народом, верно?

Каль фыркнула, выражая таким образом всю глубину презрения к такого рода резким суждениям, но мысленно не могла не признать правоту спутницы. Она нашла исконное поселение эльфов – с кладбищами-лесами, высокими шпилями зданий и магическими домами, переливающимися словно перламутр ракушек из-за разнообразных наложенных на них чар. Населяющие это место эльфы были высоки и красивы, носили летящие одежды и говорили только на эльфийском. Кальваим была очарована красотой этого места настолько, что потеряла дар речи.

Но «настоящие» эльфы при ближнем рассмотрении оказались гораздо хуже, чем городские зазнайки.

Несмотря на чистокровность Кальваим, из-за ее городского происхождения и не эльфийского воспитания к ней относились с холодной брезгливостью. С брезгливостью они относились ко всему, что не соответствовало каким-то их внутренним понятиям о правильности, и отказывались слушать доводы логики. Эльфийская аристократия была так увлечена политическими и социальными заигрываниями друг с другом, что не обращала более ни на что внимания. Даже магия и природа для них была не наукой и не тем «восхитительным миром», какими их видела Кальваим, а поводом для сравнения и гордости. Инструментом социального влияния.

Вся эльфийская тонкость и изящность мысли оказалась не более чем кружевной мишурой, под которой скрывалась безэмоциональная пустота. Кальваим успела слишком подробно придумать для себя образ эльфийского народа, и теперь не могла принять то, что он совершенно не соответствовал истине.

– Ты не обязана полностью подражать кому-то, знаешь? – задумчиво сказала знахарка, глядя на ночное небо. – Создать что-то прекрасное можно только выражая себя, а не повторяя точь-в-точь чью-то удачную задумку. Может, потому твоя Хранительница и выбрала тебя?

Кальваим помолчала, но долго еще лежала и глядела на небо, раздумывая. Безоблачная ночь ровно светила на землю тысячами точечек-звезд, складывая из созвездий захватывающие истории и таинственные легенды.

Лагода покинула эльфийку лишь через несколько месяцев, наконец найдя для себя подходящую деревню, которой требовалась помощь знахарки. Быстро подружившись с местными жителями, она вновь решила осесть на одном месте, и начала заново строить свою жизнь, не думая о возрасте и опасностях Пандоры.

А спустя несколько дней в одну из таверн Юн-Жута ввалилась молодая эльфийка с испуганно-решительными глазами и попросила у трактирщика мяса. В ответ на вопрос: «Какого мяса?» она ответила: «Просто мяса». Дождавшись и в тишине съев свою порцию, эльфийка поблагодарила трактирщика, щедро расплатилась и ушла, оставив удивленных посетителей строить теории.