Скучная серая жизнь? Не про мастеров сказано.

Берислав никогда не любил героев, какими бы честными или благородными они ни были. Просто не любил, и всё. В детстве ли его кто-нибудь из бессмертных обидел или нечто подобное… Он никому ничего не рассказывал, предпочитая сидеть над трактатами и реагентами в лаборатории при Лотир-Нериэне, и редко появлялся в Совете. Больно был замкнутым Мастер Берислав, однако в Ордене Воронов помнили жаркий месяц сто тридцать пятого года, когда в ворота отделения постучался насквозь пропыленный, покрытый бронзовым загаром посетитель с цеховой грамотой алхимика и попросил о встрече с капитаном. Вряд ли то, что после разговора просителю выделили лабораторию, можно считать простым совпадением...

Непомерные амбиции, жажда власти или признания — вот что движет Мастерами за редкими исключениями. В отличие от тех же героев, Мастера целиком и полностью вплетены в быт Пандоры и часто обладают немалой властью. Но перед тем, как заявить о себе, они проходят необычайно суровую закалку… Хотя бывает, что дар бесценный даётся гуляке праздному, а не в награду за усидчивость и старание.

С другой стороны, кто знает, как Они, Высшие сущности, выбирают любимцев?

***

Бездарность, признанная многими, равноценна гению, о котором никто не слышал. Кривая усмешка судьбы, не иначе… Кто ж знал, что гоблин Кви-Бек из гениев? Только клиенты да несколько знакомых из союза алхимических цехов. Не особо-то и прославишься в месте, далёком от центральных городов Пандоры с их страстями, да и не нужно было это алхимику. Не следовало удивляться, что ученик перенял от него подобное отношение к жизни.

Так уж совпало, что когда Кайлердор стал вольницей, взял Кви-Бек к себе молоденького парнишку в услужение растереть там или растолочь реагентов в ступке. Взял сироту он в весьма юном возрасте, едва-едва тот из ребячьих штанишек выскочил. Повезло — выбор гоблина мог пасть на любого другого и Слав, понимая это, старался изо всех сил. Может быть из-за того, что у гоблина не было детей, или, наверно, видя усердие мальчика, он стал учить его своей науке. Мало-помалу Берислав постигал тонкости кипячения и дистилляции, перегона и выделения веществ из растворов, а так же алхимических и магических взаимодействий реагентов. Конечно, ученик-гоблин учился бы быстрее, однако Кви-Бек снисходительно трепал парнишку по вихрам (пусть ради этого и приходилось вставать на стул, когда воспитанник пошёл в рост) и часто сидел вместе с ним после очередной практики, разбирая ошибки юного алхимика во всех подробностях.

Кви-Бек действительно был гением… Но не Мастером. Поэтому однажды, когда Берислав явился в лабораторию учителя, он нашёл его валяющимся возле алхимической стойки. На причину смерти пролила свет запись в дневнике «порошок солей этериума вяжет язык и горек на вкус»… Урну с ресомироваными останками отправили на родину гоблина в Кель-Абан, и Берислав остался совсем один.

Небольшой домик на окраине Кайлердора, огород с травами да цветами, мало пригодными на стол, но для зелий незаменимые — вот и всё, что было за душой молодого паренька, когда к нему пришли из Ордена Воронов. Им нужны были надёжные люди, способные выполнять подённую и ответственную работу...

«Дело нехитрое: вари себе по рецептам булькающие, светящиеся, пахнущие зелья, да и нам откладывай. За каждую склянку платим полновесным золотом, все нужные бумажки раздобудем. Будешь с цеховой грамотой, всё чин по чину. Это, как его башковитые гоблины называют, товарно-денежные отношения, во!». Мог ли Берислав, без средств, без грамоты подтверждения мастерства и без цеховой лицензии им отказать?

Вороны и впрямь платили хорошо, даже очень, по сравнению с расценками Кайлердора. Конечно, на чёрном рынке Берислав получил бы больше, но связываться со сбродом ему претило. Слишком брезглив, но это никоим образом не мешало ему возиться в земле и в других более пахнущих «консистенциях», как выражался его учитель.

Прошло несколько лет. Ежедневно Берислав упражнялся в алхимической науке, экспериментируя и выводя новые составы на основе ингредиентов, приносимых ему Воронами. На основе ингредиентов редких, стоивших баснословные для обычного алхимике деньги. «Почему вы сотрудничаете со мной?» — спросил как-то раз он капитана местного отделения Ордена Воронов. К слову, прежний капитан ушёл с поста и стал обучать бою на мечах в открывшейся фехтовальной школе при Ордене. Кайлердорцы ходили вокруг да около, но время от времени будто бы ненароком забредали на уроки по выживанию вне городских стен. Никто никого не обязывал, однако фехтовальная и магическая школы редко пустовали, принося стабильный барыш владельцам.

«Считай, что просто повезло, — ответил ему глава Кайлердоских Воронов. — Может, приглянулся бывшему капитану?... Да и как алхимик ты весьма хорош, в особенности для человека». Эти слова покоробили ученика Кви-Бека, однако чем дальше, тем чаще он стал подмечать, что и впрямь среди своих он достиг наибольших высот в алхимическом искусстве. «Пусть тебе Хранители не уделили дарования, трудом и упорством ты добился большего, чем многие другие!» — восклицали его знакомые. От такого можно загордиться...

Имя весьма способного алхимика, помогающего городу, примелькалось в приёмной Совета. Некоторое время ходили шепотки, что ему было бы неплохо войти в Совет от лица местной человеческой общины верующих в Шкатулку, но не сложилось... Не судьба. В тот год многие герои покинули Кайлердор, и город будто бы сжался до размеров небольшой деревеньки — вслед за героями ушли горожане, разбрелись по соседним селениям, где и жизнь легче, и хлеб вкуснее, и суховеи Великой Западной Пустыни не губят урожай. Даже городская ратуша закрылась многими окнами, за которыми совсем ещё недавно горели огни и работали мелкие служащие. Тут бы на своём месте удержаться, какое там расширение Совета?

Пустыня наступала на Кайлердор неспешным скрипом песчинок, пыльными ветрами да удушающей жарой, на долгие дни воцарявшейся на пустых улицах призрачным маревом. Пустыня умела ждать и всегда добивалась своего, сводя с ума не то, что смертных — даже героев и их Хранителей! — желая со временем обратить весь мир в своё подобие. Именно такие мысли посещали Берислава при виде пылевых бурь и гибнущего огорода.

Посадки не спасла даже эльфийская магия, которой Берислав владел довольно сносно для человека, и вскоре алхимик остался без самых распространённых и дешёвых трав, служащих основой для большинства зелий. Конечно, можно было бы обратиться к Воронам, и они бы наладили поставки из Мурмеллашума, однако Берислав подумал на досуге и выяснил, что никому ничего не должен. «Что меня держит в Кайлердоре? Друзья? Постоянные покупатели?» — за кружечкой чая размышлял он, рассматривая карту Пандоры и прикидывая, куда можно податься.

В сырой месяц дождей почти не было, да и в холодный месяц снег, едва выпав, сразу же сошёл. Чёрная почва, сдобренная прахом иссохших за жаркую пору травы и кустарников, потихоньку желтела, покрываясь песчинками. Деревья же пока держались, однако лес отступал от коварной сестры болотной зыби, оставляя павших бойцов на откуп горожанам. Сухие и ломкие ветви хорошо горели, почти без дыма… Конечно, не самая лучшая замена алхимическому жидкому огню, однако для обогрева дома этого хватало.

В начале жаркого месяца в Кайлердор переселились орки... Вскоре после этого в Совет вошёл шахтёр-гений от дварфов, явно недовольных засильем сыновей пустыни. Тем временем Берислав потихоньку собирал вещи, паковал перегонные кубы, горелки, змеевики закрытого цикла и много других приспособлений, полезных алхимику и совершенно ненужных и непонятных кому-нибудь со стороны. Если бы ничего не случилось, он бы прибыл с очередным караваном в Озёрный город, но, как говорят в народе, хочешь рассмешить Хранителей? Расскажи о своих планах...

Как Берислав слышал, на севере города держала в железных рукавицах дварфская гильдия Молот, не слишком уважающая якшающихся с магами, а на юге от Мурмеллашума находились владения Алого Рассвета. Пусть про эти гильдии ходили странные слухи, ученика Кви-Бека оттолкнуло не это. Как в тех гильдиях относятся к алхимикам? Не погонят ли прочь? Всё-таки Кайлердор был тем ещё захолустьем, самым краем Пандорийской паутины дорог, заброшенным и никому не нужным городом.

Капитан Ордена Воронов самолично проводил Берислава и пожелал успеха на новом месте. «Мир повидаю в конце концов, не всё ж время в четырёх стенах сидеть?» — думал алхимик, выезжая за ворота на купленном шестиходе и радуясь яркому солнцу, утренней свежести, увесистому кошелю под сидушкой… Вот только не суждено ему было насладиться неспешной поездкой: через несколько часов небосклон заволокла странная дымка, и караван-баши скомандовал ускорить ход, а потом и вовсе бежать.

«Приближается песчаная буря! До оазиса немного, там и переждём!» — услышанное заставило ученика Кви-Бека взволноваться, однако караван двигался споро, да и ведущий не паниковал… Они не успели добраться вовремя, и их накрыло яростью пустыни. Тогда Берислав и порадовался тому, что взял с собой хороший запас воды и зелий.

Вскоре караван остановился, так как дорогу заволокло песчаными вихрями. Яркие магические светильники развеяли полумрак; телеги встали против ветра, опустив специально для этого приделанные заслоны. Под хлёсткими ударами наполненного песком и пылью ветра путешественники завесили тентами временные укрытия и стали дожидаться конца бури. То же сделал и алхимик, благо под его шестиходом было достаточно места для того, чтобы улечься. Видимо, именно по этой причине он и уснул… А когда проснулся, караван исчез.

От края горизонта до края, куда ни кинь взгляд, протянулись жёлтые барханы, синее небо казалось покрытым лазурью куполом, настолько же безжизненным, и, что самое удручающее, нигде не было и следа тракта. Не радовало даже, что выбираться из заносов песка не пришлось, словно кто-то милостиво разгрёб их заранее. Ветер сдул? Наверное... Шестиход сверкал на солнце медью и воздух над ним колыхался раскалённой рябью. Не имея нужных навыков, не обладая сильным магическим даром, ничего не смысля в опасностях реального мира за городскими стенами… Всё это значило лишь одно: любые попытки выжить лишь оттянут неизбежное. Впору было впасть в отчаяние, но Берислав погнал эти мысли прочь.

Удивительна и непостижима Великая Западная Пустыня, будто кусочек иного мира. Первозданный Океан орков, в котором нет ничего, кроме мятущегося между бытием и небытием изначального разума. Чем дальше, тем больше Берислав понимал, что второе для него становится всё более и более реальным, ведь запас воды медленно, но верно подходил к концу, а выхода из песков всё как не было, так и нет. В какой-то момент он подумал, что его кружит среди барханов, однако шестиход не человек — движения конструкта куда более точны, и он не заплутает, если ему сказано идти вперёд. Попрётся на таран, даже в городскую стену. Но никак иначе алхимик не мог объяснить, как так получается, что он уже третий день оставляет заносимые ветром отпечатки в песке, а Пустыня всё та же, словно какой-то барьер отделил её от остального мира… Будто он кружит на месте!

Бурдюк почти опустел, когда Берислав заметил далёкий отблеск воды. «Пусть мираж. Так или иначе, это ничего уже не изменит», — и шестиход, повинуясь приказу, направился в сторону небольшого оазиса.

Неужели Хранитель снизошёл и воплотил молитвы горе-путешественника? Ведь и то, что за всё путешествие он ни разу не встретил пустынных чудищ вроде огненной лисы, тоже теперь казалось знаком судьбы.

Под раскидистыми ветвями пальм обжигающий ветер пустыни совершенно не чувствовался. Будто кто-то из богов, пролетая над мёртвыми песками, сжалился и уронил слезинку, вокруг которой зазеленела робкая жизнь, и теперь отголосок высшего начала чувствовался в деревьях, в траве, в любопытных взглядах из-за кустов и… О, вкус воды прямиком из озера не описать! Влага из бурдюка, солёная от умытых потом губ — жалкое подобие эссенции жизни, омывшее нутро измождённого путника!

Берислав закончил пить и вдруг услышал треск ветвей кустарника. Шестиход стоял между хозяином и гостем из леса. То, что этот человек тут живёт, было ясно по грубой одежде из пальмовых листьев и уверенной походке. Уверенной и… какой-то неестественной?

Абсолютно пустой взгляд испугал алхимика, заставил его отступить, но не успел он сорваться в бег от страшного визитёра, как моток плотных жил, издали похожих на пальцы, рассёк воздух сверкающих хлыстом. Чрезвычайно выверенный для «дикого» мертвеца удар по челюсти расцветил весь мир буйством красок, после чего опустилась тьма...

Когда Берислав пришёл в себя, его голова гудела так, словно кость стачивали изнутри. Восковое лицо ведомого пялилось на пленника мёртвыми бельмами, ныне заметными, когда некромант не управлял детищем напрямую. Рассеянный свет из дыр в потолке, застланном пальмовыми досками, освещал убогое убранство комнаты и страшного слугу повелителя нежити.

Вскоре явился и сам некромант. Высокий, закутанный в балахон эльф презрительно смерил человека взглядом и процедил:

— Вживую ты ещё омерзительнее, чем я мог представить.

Берислав молчал. Маг, по-хорошему, мог бы и не цацкаться с ним и направить хлыст ведомого распороть горло ещё в том ударе или подчинить своей воле задолго до разговора. Из всех монстров в «человеческом» обличье Вороны предостерегали о встрече именно с некромантами и безжалостно истребляли последних, разыскивая логова по всей Пандоре. Конечно, можно себе такое позволить, когда есть и артефакты, и ментальные техники сопротивления магии подчинения… Или если на тебя эта магия просто не действует из-за врождённых особенностей. Но стоило ли проверять их наличие здесь и сейчас, в особенности под гипнотическим взглядом живого мертвеца?

— Я видел в твоих сумках алхимические приборы, не из дешёвого стекла, раз не разбились. Ты торгуешь ими?

— Мне дозволено говорить? — шепнули губы человека.

— Да, но коротко и по делу. Иначе…

— Я алхимик.

И доли секунды не прошло, как маска пренебрежения вновь вернулась на лицо некроманта:

— Докажи. Если солгал, даже в смерти не будет тебе покоя. Я сказал.

После столь недвусмысленной угрозы поджилки затряслись бы и у самого отпетого бандита, однако алхимик только кивнул. Он-то что мог изменить? Только положиться на милость пленителя.

Солнце ещё не заиграло закатными красками, как из грубо сколоченного сарая донеслись запахи варящегося зелья. В оазисе росли все основные травы, да и многие другие растения, которые Берислав ранее видел только в посылках Воронов. Но стоило ли удивляться? Всё-таки этот некромант был эльфом… Интересно, а бывают ли служители Смерти из иных рас? То, что люди тоже могут быть повелителями мёртвых, он знал, а как остальные?

«Боги всеблагие, о чём только думаю?» — ужаснулся он, отмеряя несколько капель дистиллята в колбу. Разваренные лепестки лежали в углу возле ведомого. Мертвец их поедал, медленно двигая челюстями и глядя на творящееся волшебство. Простые ли рефлексы, или таким образом некромант следил за пленником чтобы тот не думал хитрить… так или иначе, отвлекаться нельзя — зелье восстановления довольно эффектно действует, но и весьма сложно варится. Удар же ведомого, как казалось алхимику, что-то повредил, так как открывать рот до сих пор было больно.

Верным движением Берислав затушил огонь, напялив на спиртовку колпачок, и позволил себе вздохнуть с облегчением. Всё было сделано верно, и даже если его вскоре убьют, никто не сможет забрать удовольствие от проделанной работы.

Холодный ночной воздух окатил алхимика с головы до ног, и, уже оборачиваясь, он знал, кого увидит. Знал по остекленевшему взгляду ведомого:

— Что это за зелье? — в вопросе некроманта звучало нетерпение.

— Регенерация. Ткани, кости… Полное исцеление.

— Таких зелий не продают на рынке! Как ты докажешь свои слова?

Берислав молчал. Ему сразу пришло в голову, как устроить проверку, но озвучить — значило снискать ещё больший гнев на свою голову.

— Клин'дур! — слова эльфийского наречия показались заклинаниями.

Ведомый подошёл к господину.

— Твоё зелье лечит мёртвую плоть?

— Нет.

— Раз так…

Мертвец ухватился поудобней за руку некроманта… Жуткий хруст и влажное хлюпанье вызвали рвотный спазм, но Берислав сдержался. Он с каким-то отупением глядел на торчащую кость из перебитой руки эльфа и на капающую кровь. Ни единого крика, ни единого слова, да что там? Эльф даже в лице не изменился, только подошёл к столу и, откупорив склянку, только-только собрался вылить варево на рану…

— Пить, — алхимик откашлялся и повторил. — Надо выпить.

От вспышки, сопровождающей исцеление столь страшных ран, алхимик зажмурился. Потянуло теплом, ржавым железом и, что самое странное, запахом свежескошенной травы, а через несколько секунд всё было кончено. От раны не осталось и следа. От зелья, к глубочайшему прискорбию, тоже.

Эльф задумчиво разглядывал руку, сжимал пальцы в кулак и всячески поглаживал кожу огоньками магии. Видимо, не верил в произошедшее и считал всё умелой иллюзией.

— Почему таких зелий нет на прилавках? — повторил он вопрос, но уже без прежнего скептицизма и даже с некоторым уважением.

— Слишком дорогие реагенты. Слишком мало знающих рецепт. Слишком много всех этих «слишком».

Некромант медленно опустил руку, несколько секунд буравил человека взглядом зелёных очей и решил:

— Мне нужен алхимик. Будешь изготавливать... варить зелья по списку. Мой оазис в твоём распоряжении. Однако не думай, что можешь убежать: на шестиход я навесил взрыв-плетение, а без него до ближайшего города не добраться. Вдобавок мой слуга… Сам видел, на что он способен. Монстров можешь не опасаться, только не выходи за границу оазиса. Я сказал. Тебе понятно?.. Как тебя зовут?

«Не хочешь, чтобы тебя подчинил некромант — не говори ему своё имя».

— Слав.

— Ко мне можешь обращаться только в крайнем случае и только со словами «мастер Геллам». Потребуется помощь в расчистке мест для посадок — разрешаю пользоваться клин'дур… Слугой. Еду-питьё предоставлю. Считай, что я тебя нанял, и рассчитываю на хорошую службу. Сейчас отдыхай… и помойся в конце концов. Воняет, как от подзаборного пса. Противно под одной крышей находится, ещё и клин'дур завоняется. Ты всё понял?

— Да… мастер Геллам.

Стоило некроманту уйти, как человек сполз на пол и тихо засмеялся. К такому его никто не готовил. Даже оброненная эльфом фраза о том, что если бы алхимик не свернул с пути, то рано или поздно наткнулся бы на город, заставляла его содрогаться в беззвучном хохоте.

Некромант и алхимик… «Интересно, если бы я встретил героя на тракте, он бы меня убил как сподвижника зла?» — размышлял Берислав, сидя возле приборов и наблюдая за процессом. С момента его появления в оазисе прошёл всего лишь месяц, но для него он растянулся едва ли не на год. Дни проходили друг за другом, сливаясь в однотонную полосу: утром завтрак, после проверки посадок и уход за ними зельеварение, медитация, обед, вновь алхимия и лёгкий ужин. Ухаживать за растениями всё ж надо было, пустыня ведь, не лес… Эльфийскую магию посадки впитывали словно губки воду и споро шли в рост, обгоняя сверстников на сезон, если не на два. На что шли изготовляемые из них зелья Берислав не знал, равно как и не знал, чем мастер Геллам вообще занимается... Но вот что иногда от Ведомого доносились запахи алхимических составов, это было ясно, как день.

Однажды некромант застал алхимика за утренним уходом. Человек не знал, что некромант присматривался к его действиям с необычайной жадностью и потом, когда тот закончил, с тоской смотрел ему вслед. Да и разве нужно было ему это знание? Крепче спал бы, лелея мечты о побеге и строя схемы, как обхитрить слугу Курносой: «Всего-то облить ведомого жидким огнём и залить следы "слепотой магов"… Но без конструкта в пустыне смерть, а развеивание заклинания той же "слепотой" грозит нешуточным риском разорвать магическое ядро. Вдоль трактов хоть колодцы выкопаны, да и сам тракт прекрасный указатель… Заплутать в песках и сгинуть почём зря?»

Впрочем, заставляй маг участвовать гостя в некромантических ритуалах, Берислав и не колебался бы. Лучше смерть физическая, нежели духовная. Некромант же всё чаще наблюдал за «гостем», словно ребёнок стремясь уловить те обрывки исконно эльфийской магии, которой человек потчевал грядки. Рано или поздно это бы раскрылось… Особенно робкие попытки повелителя нежити повторить ту магию, которая противоречила всей сути его школы. Даже хорошо, что первым это заметил Берислав, а не коллеги некроманта. Заметил — и не поверил глазам, застыв в тени и видя, как неловкими пассами эльф поглаживает лепестки ростка элнофора. Аромат фиалок, совершенно лишний во всей этой картине, буравил нос, вызывая нестерпимое желание чихнуть, однако человек тихонько отступил и исчез среди листвы. Весь день после этого он раздумывал о виденном и гадал, заметил ли его некромант или нет.

«Наверно, Вороны в чём-то ошибались, называя их бессердечными тварями, — однако, глянув в сторону ведомого, алхимик усмехнулся. — Или это с Гелламом не всё потеряно… Странный он».

На следующее утро некромант уже не таился. Вышел из-за дерева, когда Берислав обрабатывал кусты:

— Продолжай, — повелел он в ответ на вопрос в глазах алхимика, немного помолчал, глядя куда-то поверх его головы мутным взглядом, и внезапно добавил: — Научи меня. Пожалуйста.

Хоть Берислав подспудно ожидал подобной просьбы, сперва он лишился дара речи. Как сидел на корточках возле саженца, так и застыл на месте. Однако он довольно быстро взял себя в руки:

— Потребуется много свободного времени. У меня ушёл месяц только на основы медитации. И я не знаю…

— Что? Договаривай!

— И я не знаю, как это отразится на вашем искусстве повелителя нежити, мастер Геллам.

— Справедливое опасение, но всё-равно прошу научить меня, мастер Слав. Да, я сказал.

Берислав вздохнул. «До чего же забавная оговорка! Я, и вдруг мастер...» — подумал он с лёгкой улыбкой и показал на плетёный коврик, на котором обычно медитировал в послеполуденный срок:

— Тогда первый урок здесь и сейчас. Не мне, алхимику, говорить о природе магии с тем, чья суть и есть магия, поэтому перейдём к практике. Итак, прежде всего необходимо контролировать дыхание…

Геллам оказался способным учеником. То, что Бериславом постигалось месяцами, эльф схватывал за считанные дни, и алхимик с тревогой думал, что же будет дальше, когда он передаст весь накопленный опыт неожиданному ученику. Не так уж много воспитанник Кви-Бека знал из магических приёмов.

«Магия — хорошее подспорье алхимику! — говорил эльф, один из деловых партнёров Кви-Бека, заставляя парня до изнеможения пытаться влить жизненной силы в росток. — Не смотри, что твой учитель не может управлять потоками энергий. Он ведь, в конце концов, гоблин… Ты же человек, и как бы твоя раса не была ущербна, для подобных тебе открыты пути всех остальных народов. Поэтому хватит лениться и пробуди в себе внутреннего эльфа!»

И Берислав пробуждал. Раз за разом, из урока в урок, вплоть до того, что вздувались жилы на руках, а лоб покрывался глубокими бороздами, и в какой-то день в барьере на пути реки Силы ему удалось пробить брешь. Цветок вытянулся, набух бутоном и распустился прямо на глазах у счастливого паренька. Тогда наставник подошёл к бадье, уронил в неё жёлудь… И за несколько ударов сердца росток превратился в молодой дубок, ветви которого дотянулись до потолка.

«Вот твой предел, — эльф показал на горшок с цветком и как-то странно дёрнул губой. — Тебе никогда не достичь уровня моего народа. Помни об этом, человек, и знай своё место».

Такие воспоминания посещали Берислава, когда он видел медитирующего некроманта. Но что ещё оставалось делать?

Однажды вечером, после особо выматывающего урока, мастер Геллам попросил разделить вместе с ним вечернюю трапезу. На ней он-то и задал волнующий Берислава вопрос:

— Скажи, что ты будешь делать, когда научишь меня всему, что знаешь?

— Мой талант — алхимия, и прежде ты довольствовался моими услугами.

— Значит, полагаешь остаться в оазисе? — эльф призадумался, вяло двигая вилкой в тарелке. — Привык или какие-то иные причины?

— Как сказать, привык… Что оазис, что город, всё едино.

— Поясни.

— Что здесь у меня есть постоянный заказчик, на которого я работаю, что в городе у меня будут клиенты — жизнь не поменяется. И тут, и там трясина будней, в которой увязли все помимо героев.

Мастер Геллам усмехнулся своим мыслям, но вслух произнёс совсем иное, несмотря на ожидания Берислава:

— Ты неправ. Я знаю точно, ты ошибаешься. Или ошибаюсь я, называя тебя мастером. Пойми же, человек, твоё место не с презренным слугой Госпожи, а среди живых. Я же, как у вас, людей, говорят, одной ногой в могиле… Ладно. Сколько ещё продлится моё обучение?

— Около месяца.

— Славно. Когда обзаведёшься внуками, можешь им рассказывать, как в молодости попал в плен к некроманту, но сумел уцелеть и вернуться. Человеческие дети обожают такие истории… И это моё последнее слово. Я решил!

Недолго после этих слов продолжалась трапеза: Берислав поблагодарил хозяина оазиса за гостеприимство и пошёл к своей хижине. Проходя мимо элнофора, он прикоснулся к стволу деревца и совершенно неожиданно понял, почему мастер Геллам выбрал именно это дерево для занятий:«Эльфы хоронят своих покойных в саване из листьев среди ветвей сего дерева. Какой же я глупец…»

Ни планам Берислава, ни планам Геллама не суждено было сбыться. Даже полмесяца не прошло, как одним солнечным днём, когда человек полол грядки, к нему из кустов выбежал ведомый с жуткой раной на полживота. Внутренности волочились следом, однако мертвец не обращал на это внимания, наверное считая незначительной помехой.

— Хозяин… Герой… — пророкотал ведомый, тряся Бериславом словно пушинкой. — Помочь!

— Кто? Как? — в голове алхимика помутилось от рёва.

Монстр не ответил. Он перекинул человека через плечо и побежал в пустыню со всех ног. Бежал ведомый долго, едва ли не час, поэтому остановку живой груз воспринял как дар Хранителя.

Недалеко от тракта валялся знакомый Бериславу балахон. Сам некромант сидел спиной к камню, бледностью лица соперничая с облаками, плывущими высоко над густой дымкой приближающейся песчаной бури.

— Вот и кончился мой путь… — прошептал эльф. — Хотел убежать от последней Невесты… кха-кха!.. посвятив себя ей, и ошибся. Хотел вернуться к истокам, но она… жжётся!.. Невыносимо... Не позволила. Мир расплывается...

— У меня есть зелье исцеления, я… — но эльф затрясся в хриплом кашле, подобном смеху.

— Если сосуд пробит, его сколько не наполняй, всё впустую… Ты человек, ты не ощущаешь астрал. Думаешь, я бы умер?.. Кха! От пары неглубоких порезов, как мой противник-герой?

Ведомый согласно заворчал. Алхимик же убрал склянку в карман:

— Что теперь, мастер Геллам?

— Уже не мастер, — некромант с натугой встал, опираясь на руку немёртвого слуги. — У меня осталось совсем мало времени. Прошу, Берислав, помоги мне в последний раз. Мы ведь ещё не закончили…

— Как я могу помочь?

— Элнофор…

— Элнофор не подчинится человеку!

— Обычному человеку нет, — согласился Геллам, — но вот тебе…

Ведомый бежал от песчаной бури с тяжёлым грузом на спине. Алхимик же поддерживал гаснущего эльфа, молясь всем богам которым знал, в особенности Единому в четырёх ипостасях (знай Кви-Бек, во что превратились в воображении ученика Великие Четверо, он бы точно его выпорол). К счастью, беглецы успели до прихода бури.

Ведомый аккуратно положил медитирующего эльфа под саженец элнофора, который за последнюю неделю вырос и окреп как десятилетнее деревце. Но этого было явно недостаточно, поэтому Берислав присоединился к медитации, стараясь направлять рост строптивого растения согласно показанному Гелламом образу.

Как бывший повелитель нежити и говорил, несмотря на исконно эльфийский норов элнофора, его горделивость и презрение к человеку, он не отторгал заботливо вливаемую алхимиком магию, и вскоре вырос настолько, что стал сам «пить из реки Силы».

— Я понял… — на грани слышимости произнёс эльф, вырвав этими словами Берислава из транса. — Вот в чём великий секрет Госпожи… И вот почему мы все неправильно ей служим… Но почему я не могу его выразить словами, человек?

Геллам подполз к элнофору, попытался обхватить ствол, однако сполз по гладкой коре на сухую траву. Ведомый подошёл к мастеру и попытался поднять его, однако вдруг мелко затрясся и осел бесформенной кучей.

— Я всё понял, — в наступившей тишине чётко выговорил потомок Первородных. — Берислав, спасибо тебе за уроки. Ты человек, поэтому ты не выдержишь груза открывшегося мне знания. Моя благодарность тебе велика. Возьми сверкающий хлыст — он защитит тебя в пути. Седлай шестихода — он довезёт тебя. Едь в бурю — она исправит всё, что было. Едь, ведь сейчас этот оазис постигнет та же судьба, что и меня!

Бериславу не следовало повторять дважды: выхватив из кучи гниющего мяса моток жил, он побежал к шестиходу и, запрыгнув в сидение, рванул за рычаг. Машина радостно взвизгнула сочленениями и бодро побежала вперёд. Песок бил по меди со страшным звуком, забивался в глаза, уши… Весь алхимический багаж остался далеко позади в гигантском пылевом смерче, но и в отдалении от пристанища бывшего некроманта ветер не думал стихать. Ну а потом показались магические башенки тракта…

Через несколько миль шестиход встал намертво. Великая Пустыня доконала магомеханизм, вдобавок за шестиходом довольно долго не ухаживали. Пришлось Бериславу идти по тракту на своих двоих, моля богов и Хранителя в том числе, чтобы ему, простому алхимику, не пришлось использовать подарок некроманта. Вскоре знойный ветер утих, перестав гнать песчинки и пытаться занести ими дорогу.

После очередного колодца, водой из которого путник утолил жажду, Берислав заметил вдалеке неясные очертания города. «Не может быть!» — первоначальное ошеломление сменилось радостным возбуждением. Это едва не стоило алхимику жизни — он ослабил бдительность и чудом избежал неприятного знакомства с демоном пустыни, шайтаном, однако наконец-то после почти полугодового путешествия Берислав мог вздохнуть спокойно. Долгое скитание, за время которого он не раз мог умереть, подошло к концу. И пусть большую часть срока алхимик просидел в оазисе, не важно. Главное, что всё окончилось хорошо.

Позднее он будет писать в своих мемуарах, вспоминая это путешествие: «Мастер-алхимик Берислав… Раньше меня бы звали героем, как Мангая или Лялислава. Может, они тоже были Мастерами, но не привычных нам ремёсел, а именно меча и магии? Хотя, конечно, скорее меча… Тот же Лялислав, согласно выдержкам из "Разбивая витражи", одолел некроманта мечом. Ну а я… Алхимия всегда меня выручала и выручает по сей день. Но когда я вижу бессмертных Мастеров, привязанных к своему ремеслу, мне отчего-то становится не по себе. Что-то в этом глубоко неправильное… Но я не могу описать словами, что. Как и не мог поведать некромант Геллам, в чём же они, повелители нежити, ошибаются в служении Той, что никогда ко мне не явится».
***
Может, Хранители выбирают тех, кто способен оценить этот дар по достоинству?