С добрым утром

Когда первые робкие лучи солнца только начали разгонять утренний туман, спящего в палатке Арчибальда кто-то тяпнул за пятку.
— Аааа! Изыди, короед рогатый!
Бешбармак — терзатель геройского сна и губитель множества славных начинаний вроде подсчёта звёзд, почёсывания пуза и разглядывания речных бурунов — молча отмахивался от гневных воплей ушами.
— Наградил Хранитель вдохновителем! Спасу от тебя нет! Отдай башмак, скотина!

С тех пор, как этот оглоед перешёл на самообеспечение, присутствие его рядом со стоянкой стало особенно обременительным. Будучи в своей флегматичной северной задумчивости, спутник и оруженосец жевал всё, что поддавалось жеванию. И что не поддавалось — тоже жевал.

Гербицид

При всех неоспоримых достоинствах — бархатистых рогах, меховых боках и задумчивых глазах, олень бывал совершенно невыносим. Гонял котов от городских помоек, бодался с баранами и козлами. А ещё нёс на своих ветвистых рогах разорение в популяцию росянки, хищнически уничтожая молодую поросль. Уберегала от вымирания этот вид только плодовитость да кочевой образ жизни Арчи.

Пока герой бегал за водой к ручью, олешек закусывал придорожными кустами и рассеянно схарчил хищный кустик.
Арчи разглядел в оленьих жерновах живой корень слишком поздно:
— А ну, стой! — в короткой напряжённой борьбе артефакт был, к вящей орочьей печали, окончательно утрачен.

В таланте поиска кореньев и волшебных грибов северный олень даст фору даже серой вислобрюхой свинье, что всегда служило надёжным подспорьем в некоторых увлечениях орка. При такой помощи решающими умениями в поиске важных ингредиентов для ядов и всевозможных умопомрачающих зелий становятся быстрая реакция и способность пресечь попытку оленя употребить найденное внутрь!
Что делал бы Арчибальд без бубна, который ему посчастливилось отбить у заблудшего шамана? При звуке шаманского бубна Бешбармак, коренной северянин и ценитель высокого искусства, терял волю.

Гораздо хуже пристрастия оленя сказывались на безопасности стоянок: пожёвывая разные предметы, он выводил из себя не только некоторых орков, но и бродячие дубы. В прошлый раз пришлось уносить ноги. Большой удачей было спасение самого ценного — походного котелка.


Подлец

Арчи не мог понять, почему эту животину называют ездовой. Гордым и своенравным Бешбармак был, а ездовым не был ни с какой стороны.
Оседлать скакуна не удавалось. Стоило орку с попоной в руках приблизиться к оленю — в того точно куд вселялся. То падал рогач на землю притворяясь больным. То прыгал лягушкой. Другой раз чесался о дерево, сдвигая седло набекрень.
Словом, возил он только поклажу. Большего от этого лентяя добиться не было возможности.
Но зато всегда был он рядом. Сражается Арчибальд, а олень — подле! Торгуется Арчибальд, олень — подле. Спит Арчибальд, олень — подле. Арчи иногда прямо так и величал его. Подлецом.

***

При появлении парочки в Сва-Локе маленькая собачонка подняла лай, целя северному оленю в круп. Когда тот развернулся и бодро погнал болонку, чудом спаслась она шмыгнув в щель приоткрытых ворот. А не то быть шавке пожёванной! На новых воротах остались памятные борозды от рогов, а гордый их обладатель отправился вслед за напарником победительно поднимая коленки.

Справедливость

Превратив очередного борца за справедливость в сырую отбивную, Арчибальд опустил медвежью лапу, бегло обыскал останки, примостил зад на бронированную грудь трупа и раздосадованно пожаловался оленю:
— Ну вот! Ходишь, ходишь по Пандоре, бьёшься за светлое будущее... И вот! Полюбуйся! — покрутил орк в руках остатки кошелька, причину своего расстройства.
— Почему? Вот почему кошельки у них есть, а денег в них, в этих в кошельках — нету? Где вот эта вот самая справедливость?! — герой похлопал несостоявшегося борца по шлему.
Бешбармак тяжело вздохнул и утомлённо закатил глаза.
— А я тебе отвечу! Потому что они плохо делают свою работу! Это я тебе говорю.
Парнокопытное многозначительно подняло голову и покачало рогами.
— Так. Устал я, — надел Арчи медвежью лапу на рог оруженосца.

Они двинулись дальше, навстречу вечерней мгле, блуждающим над высокой травой светлячкам и стрёкоту цикад, а дырявый кошель остался сиротливо валяться в дорожной пыли.

Сон Арчибальда

Свет полной луны и шорох листьев в предрассветной маре, неясное бормотание на «птичьем языке». Сказочная ночь окутала лес.
На всхолмленной опушке появилась тень, сгорбленная, крадущаяся. Инкуб. Красные огоньки его глаз медленно раскачивались над травой. Демон с грацией ленивца бесшумно приближался к палатке Арчи. Героя мучило дурное сновидение.

Орку грезился прилавок без присмотра. Торговец погнался за сорванцом, запулившим мокрым зелёно-коричневым помидором в вывеску. Сок гнилого помидора стекал по роскошной надписи «Щит и меч».
Среди товаров золотистым боком сверкал огнемёт — предел мечтаний доблестного героя. Как хорошо смотрелись бы они вместе! Улыбающийся Арчибальд и новенький, великолепный огнемёт с треугольным значком на округлом баке!
В безудержном стремлении к цели ноги подвели героя, увязли, будто в болотной жиже. Он споткнулся, упал... и поднял взгляд, чтобы замереть в ужасе! К прилавку приближается герой — лица соперника не разглядеть за сиянием доспеха — рука негодяя уже тянется к магомеханическому чуду. Ещё мгновение и будет поздно!

В тот же миг здоровенный каменюка, отправленный сноровистым рогом прямиком в демоническое ухо, пресёк нечестивый ритуал. У Бешбармака не забалуешь!
Инкуб жалобно взвизгнул и рухнул в траву поодаль. Слабо дрожа локтями, он приподнялся с земли и со стонами пополз прочь от палатки…
Спутник показался из укрытия и неспешно подошёл к успокоившемуся орку.
Носом Бешбармак толкнул только что дрыгавшуюся пятку, фыркнул.
Но орк уже провалился в сладкий сон и счастливо улыбался чему-то своему, и в эти минуты жизнь материального мира его не интересовала.

Немного спустя по сонному лесу пронеслись истошные вопли:

— Аааа! Изыди, короед рогатый!.. Наградил Хранитель вдохновителем!.. Спасу от тебя нет!