Коська, белобрысое и конопатое создание, вечно ошивался при ремесленном дворе . Гоняли его, шикали - никак не шёл он обратно, в лавку батька-колбасника. Уж звёзды на небе высыпали – лишь тогда загонял домой Коську старший брат Йенасс, охрипший от криков и злой от поисков. А Коська (которого на самом-то деле звали Йосси), выслушав порцию ругани – поочерёдно от брательника, папаши Йоргена, мамани Йулли, и слепоглухонемой бабки Петруськи, ухватывал горбушку хлеба и забирался, наконец, на сеновал – смотреть в небо и мечтать.

    К ремеслу колбасника душа его не лежала. Никак. Но у папаши Йоргена был ремень, а маманя, замотанная детьми, хозяйством и заботами о многочисленном семействе, норовила пристроить Коське на досмотр самых мелких из семейства – Йовви, Йяниса и Йуху. Визгливая мелкотня по любому поводу сцеплялась в драки, и усмирить их хоть на время могли только качели, подбрасывания “до неба” и бесконечные отвечалки на бесконечные же их вопросы. Может быть даже с этого всё придумалось и началось - Коськина мечта о летающем драконе.

    Дракон - потому что он самый сильный из всех, да ещё и может летать. Только он может взлететь так высоко, как захочется, и даже ещё выше - до самого неба, крышки мира. А может её и нет вовсе? На чём же тогда висят звёзды? И луна? Почему вниз не падают? Чудно… Вот бы полететь на драконе выше звёзд, и глянуть, видно ли оттуда наш двор? Или Сольвейг с Беловодьем. Только где ж взять дракона?

    В ремесленной артели, куда папаша Йорген посылал ножи точить, присмотрел как-то Коська крыло мельничное. Ладил его мастер Пантеслав, а Фролка рыжий, подмастерье, бегал тут же, по поручениям - инструмент подносил, крепила, струганцы, а то и чай да лист бумажный. Тогда откладывал мастер работу на время, хлебал из кружки и, прищурившись, линии на листе разглядывал, работу сверял. Крыло получалось огромное, размером под стать драконьему, а зряшная мечта Коськи потихоньку превращалась в идею. Нужно было только додумать, прикинуть и опробовать…

    Потому, едва в Коськиной голове это оформилось, как всё, что его окружало, оказалось вдруг наполнено тайными знаками, подсказками и смыслами. Падающий с ветки лист, порхающая бабочка или парящий под облаками орёл рассекали воздух по-разному, паруса песчаных кораблей на свой лад играли с ветрами, а жаба и малёк, разные формы тулова имея, по разному ими и двигали, разгоняясь. Только глаза держи открытыми, да думай, почему так, а не иначе.
    Коська и думал. А надуманное примерял к будущему своему дракону, сгодится ли, или лишнее. Примечал, что Пантеслав измысливает, раз даже в ту его бумажку с линиями заглянул, Фролке за то, да за разъяснения, две горсти семечек отсыпав. В порт бегал, на паруса смотреть. Старую мельницу облазил, нутро её изучив. Меж мастеровых ошивался -- примечал, как узлы да петли вязать, балки крепить – подвижно ли, или намертво ли…

    Мало помалу образ надуманного Дракона становился всё чётче, а Коська, постепенно, приступил к изготовлению.
    Приходилось хитрить, ножи батьковы и топорики для делов своих тайно заимствуя. Бегал теперь точить их , вызываясь с охотою, а то и сам напоминая; да и отговорка опять же, если батяня их под рукой вовремя не обнаружит. В лавке тоже пришлось ему почаще подсоблять, чтоб подозрения отвести. Йовви, Йянис и Йуху получили нежданно игрушек резаных гору, да по новым качелям каждому – Коська руку так набивал и прикидки опробовал. Что-то ладилось, а над чем-то снова соображать приходилось, на песке рисуя, да у мастеровых подглядывая, благо детворня мелкая теперь под ногами не путалась, забавами занятая.
    В овраге, под ивняковыми завесями, прятал Коська добытое да накопленное: колья под драконье тулово, верёвки и жилы крепёжные, тряпьё на обвязку, крючки, смолу, сухари, перья птичьи и прочие приспособы. Главного не было – чем дракона обтянуть, чтоб ветер ловил да держал.

    Но и тут случай помог. Феофан-архивариус, приметив задумчивость Коськину да нешаловливость, испросил его у папаши Йоргена себе в помощь – бумаги старые в подвалах ворошить, от крыс и плесени спасая. Работа недолгая – а лишняя копеечка в дом. Йорген прикинул -- и отпустил. А Коське того и надо: натаскал он бумаги на кожицу драконову, хоть и прочности в ней немного, но ветер не хуже парусов ловит. Да и изукрасить под настоящего дракона легко, а так и красивее, и от злыдней воздушных да тварей разных защита. Да ещё, кроме того, Феофан выдавал для работы Коське медальон свой казённый – ракушку запоминальную на шнурке. Сам архивариус на ракушку поручения для Коськи наговаривал, чтоб не забыть. А Коська, по привычке, и её изучил: сказанное сохраняется, пока новое в ракушку не нашептать. Ну и приспособился: не ко времени придуманное в ракушку говорил, чтоб при случае проверить, либо сразу в дело пустить.

    …Много разного было, но потихоньку в овраге оформлялся и рос тайно Коськин летательный зверь, всё больше обретая черты дракона. Создатель же его, всё чаще, ловил себя на мысли, что относится к нему, как к живому -- словно к собачонке, или лошади, а вовсе не как к плетню или к телеге; да и мечталось ему теперь всего радостней и уютней под драконьим боком, спиной ощущая его крепкие рёбра.

    А потом настал тот момент, когда дракона надо стало познакомить с небом.
    Никому Коська не сказал о своей тайне, хотя кое-кому так и подмывало похвастаться. Но останавливала мысль о возможной неудаче, и более всего не о себе думал - подумаешь, посмеюся и забудут! -- а о репутации Дракона: не мог допустить Коська, чтоб признали его творение неудачником. Потому и пробовать его в полёте намерился секретно.

    Сборы получились поспешными и суматошными: Коську, как назло, отвлекали поручениями, а сам волновался и, в нетерпении, торопился. Но, несмотря на это, к полнолунию поспел – аккурат время для испытания удобное. Схороненный в ивняке дракон ждал подходящий момент, а Коська с замершим сердцем ходил, боясь, чтоб не прознал никто раньше срока. Аккурат к третьей луне, на закате, время и подошло: дядько Йешка с ярмарки ехал, да в дороге замешкался, колесо по дороге отвалилось, потому и заночевать к родичам свернул. Всё семейство вокруг гостя суетилось, Коська и решил – пора! Прихватив тихонько тулупчик да валенки (а ну так на небе холодно?), из избы незаметно выкрался, да бегом к тайнику.

    Улица, как на заказ, безлюдна – вечерял народ, видимо. Закат наливался алым, тихо, ни ветерка, на крыльце Сельского Совета оба флага – Сольвейга и Анархии – свисали, не шелохнувшись. Коська, глядя на них, на миг задумался: шальная мысль промелькнула: а ну, как дракону флаг повязать? Красиво...
    Оглянувшись по сторонам, быстро сдёрнул чёрный с буквицей, и что есть мочи припустил к заветному оврагу. «Иех, и ракушку Феофану не вернул…» - на ходу пришла в голову запоздалая мысль. Коська от неё отмахнулся: что уж теперь – флаг, ракушка… всё одно!

    … Выволочив дракона на холм, Коська привязал к башке его флаг, крылья выверил, расправил, сам вдохнул глубоко, страх разгоняя, и помчался по склону, давая своему творению поймать воздушный поток. В нужный момент оттолкнулся, в седло вспрыгнул – и взлетел! На миг стало жутковато, но бумажный дракон уверенно взмывал всё выше и выше, и Коська перестал думать, а стал только смотреть и удивляться.