Шёл жаркий месяц двести двадцать первого года. Караван медленно полз по пандорской дороге. Наёмники, охраняющие вереницы телег, вполголоса переговаривались между собой бросая косые взгляды то на ходока, сопровождающего их, то на владельца каравана. Первый не был из числа надёжных героев, и охрана ждала от него беды едва ли не больше, чем от встречных демонов или нежити. Второй восседал на магомеханизме в обнимку с эльфийкой. Да и бхут бы с этой эльфийкой, но вот очередное «гениальное» творение магомеханики ломалось на каждом повороте. Раздражение витало в воздухе, всем хотелось поскорее добраться до города и смыть дорожную пыль, и только развратная парочка наслаждалась путешествием.

– Нужна была бы мне эта длинноухая крыса, так я бы силком её на лошадь посадил! – проворчал один из охранников.
– Вот-вот, еле тащимся, а всё из-за какого-то корыта! – согласился с ним его товарищ. Обрывок разговора услышал герой. Поравнявшись с наёмниками, он вклинился в беседу.
– Кому-то видно выгодно набивать карманы, торгуя магомеханикой, а страдают в общем-то все остальные. Дорога разбита, спятившие механизмы нападают на путников, в иных городах и дышать-то нечем! И я уж не говорю, о том, что идёт на изготовление этого убожества!
– Ну-ну, знаем вы вашу геройскую братию, – недовольно хмыкнул первый из наёмников, черноволосый и загорелый здоровяк. – Сами такие же, как вон тот идиот!
– Ну уж нет, мне эльфки не по вкусу вовсе! – рассмеялся герой.

Рядом с ними шёл мальчишка лет двенадцати, прибившийся к каравану. Одетый в тряпьё, босой, но не тощий, скорее даже наоборот. Торчащие вверх тёмно-каштановые волосы и чуть кривоватые передние зубы придавали пареньку нелепый вид, да и в целом чем-то он смахивал на хомяка.

– А у меня мама – эльфийка! – ни с того, ни с сего бросил бродяжка. Наёмники посмотрели на него как на сумасшедшего, и, прибавив шаг, поспешили вперёд.
– Да ты врун! – снова рассмеялся герой. У него был довольно неестественный, мрачный смех, но мальчишка в ответ тоже выдавил из себя какой-то нервный смешок.
– Ха-ха… да, я соврал.
– Ну и как тебя зовут, приятель?
– Дейл… это сокращение, но… да, Дейл.
– Я – Радовест, что ж, будем знакомы!
– Эм, ладно. А спутника вашего как? – спросил Дейл, покосившись в сторону монстрообразного существа, следовавшего за героем.
– А, это – Спач.
– Кто он такой?
– Может, ты сам мне расскажешь, а, фантазёр?
– Ладно. Это – Спач Второй… – начал он.
– Второй? Почему? – чуть заметно насторожился герой.
– … его отец был королём людей-лягушек, он считал себя избранным, но люди-лягушки всё равно проиграли в войне, и теперь Спач – один из последних выживших.
– Ха! Ну ты и враль! – то ли похвалил, то ли поругал Дейла ходок и направился к началу вереницы обозов и телег.
– Зачем ты сказал это всё, если этого не было? – спросил паренька «человек-лягушка».
– У меня лихорадка.
– Лихорадка? Что это?
– Это когда внутри тебя будто полыхает пламя, но всё равно трясёт от холода.

«Спач» аж замер на месте с открытым ртом.

– Спач! Я всё слышу! – донёсся до него оклик ещё недалеко ушедшего героя. – Не приставай ни к кому с идиотскими вопросами!

Некоторое время Дейл и монстр шли молча, но поговорить хотелось обоим. Дейл погладил по морде идущего рядом осла, впряжённого в телегу.

– Ты устал? Или, может, хочешь есть? – спросил он осла. – Нет? А я вот постоянно хочу есть.
– Ничего ты, вшивый, от меня не получишь! И руки прочь от моего осла! – прикрикнул на Дейла хмурый седобородый дварф, сидевший на передке телеги, и угрожающе щёлкнул кнутом.
– Если честно, я ем всё, что пролезает в рот, – вполголоса признался паренёк монстру. – А у тебя ничего нет?

Спач порылся в заплечной сумке и извлёк оттуда пахнущий плесенью большой ломоть хлеба.

– Только это.
– Ничего, мне всё пойдёт, – Дейл с охотой взял протянутый хлеб и счистил пальцем зеленоватые пятна плесени.

Бродяжка жадно, почти не жуя, поглощал куски хлеба.

– Я не уверен, что это можно есть. Хозяину было бы плохо.
– Ха-ха, всё нормально… – проглотив последний кусок снова нервно и неестественно рассмеялся Дейл. – Почему ты называешь его хозяином? Ты же не собака или тот осёл.
– Он не против, – немного подумав, ответил монстр.
– А ты почему не против?
– Давай не будем говорить об этом. Мне попадёт, если он услышит.
– Он уже далеко. Наверно, ушёл вперёд, посмотреть, как там дорога. За что ему тебя наказывать?
– Я… он говорит «Спач», но это не правильно. Правильно «Спатч». И я – не он. Спатч – мой брат, а я – Атчика. Но мне нужно делать вид, что всё так и есть, – едва слышно признался он.
– Ты делаешь вид, что ты – это твой брат? Это что, какая-то семейная тайна? Как в тех книгах, где одного из близнецов похищают в младенчестве, он живёт, скрывая своё лицо, но в конце концов становится каким-нибудь графом или даже королём?
– Просто называй меня Спатчем, – попросил Атчика. Собственно, читать он не умел и сам не мог объяснить, откуда он знал, как будут правильно писаться их с «братом» имена, но знание это казалось ему чем-то крайне важным. А что касается книг, то ему стыдно было признаться Дейлу, что он понятия не имеет о чём вообще в них пишут, кроме как об алхимии или магии.
– Так ты читал эти книги? – всё же не удержался Атчика от вопроса.
– А… ну нет. Мне рассказывали. Мой отец был сапожником, у нас не было книг.
– Твой отец погиб?
– Его съел дракон.
– Правда?
– Это был маленький дракон. Он жил у нас вместо кошки. Иногда мама шила ему одёжку. А ты знаешь, сколько глаз должно быть у семиглаза?
– Сколько угодно, но не семь, – предположил Атчика, ожидая подвоха.
– Шесть. То, что принимают за седьмой глаз – это и не глаз вовсе. У него не могло быть семь глаз, потому что все насекомые одинаковы и слева и справа, а глаза всегда находятся по бокам, а не посередине. Ты замечал, когда-нибудь, что узоры на крыльях бабочки одинаковы? Гоблины называют это «билатеральной симметрией». Они считают, что наличие такой симметричности говорит о первичности создания, – Дейл посмотрел на свои ладони. – Люди, орки и все остальные, и ты тоже – симметричны, а значит были первичны в эксперименте, но на многих повлиял ход эксперимента, превратив их в монстров. Это не обязательно должно быть нарушением симметрии, могут быть и другие уродства.

Атчика молчал, и Дейл решил продолжить.

– Ты ведь слышал про великий эксперимент гоблинов? – Атчика не слышал, но зато знал, что не мог быть «первичен». – Это, наверное, ерунда. Но орки говорят, что все живые создания произошли от одного «зверя». Я думаю, что если так и было, то этот зверь должен быть с билатеральной симметрией. А ты как думаешь?
– Может, тебе лучше поговорить с хозяином? Он умный.
– Он не будет слушать, я знаю. Наверно… наверно, даже отец не стал бы слушать.
– Ты скучаешь.
– Нет. Но в последний раз мы даже не поговорили. Я хотел показать ему рисунки, всё рассказать… попросить помочь. А с твоими родителями что? Или это тайна?

Атчика не успел придумать, что сказать, как услышал голос своего хозяина впереди.

– Спач! Что ты там делаешь? Чего ты возишься с этим мелким!? – подневольный монстр, так и не ответив, поспешил в начало каравана.
– Спач, этот парень – не жилец, не трать на него время.
– Почему «не жилец»?
– Разве не видно? Он не всегда был нищим, эта дорога не для него. Она доконает его, и думаю довольно скоро.

Некоторое время они шли молча.

– Может, возьмём его с сбой? – предложил Атчика.
– Ты спятил? На кой бхут он нам нужен?
– Он умный.
– Ты что, уговариваешь меня завести щенка? Забудь об этом.
– Вы сами сказали, что он умрёт, – Радовест побледнел, его лицо перекосило точно от зубной боли.
– Ты достал меня со своим клятым упрямством! Опять решил поиграть в тупого барана!? Что потом!? Каким вопросом ты решил меня взбесить!?
– Лихорадка…
– Нет у тебя лихорадки, и быть не может!!! Ты тупорылый гад! Ты понял? Лихорадка – только для теплокровных!
– У него лихорадка. Он так сказал.
– Он – бхутов врун!
– Но вы тоже сказали, что он болен. Помогите.
– Аччика! Его «лихорадка» – это помешательство! Одержимость враньём! Он не болен, он!.. – «А в самом деле, кто этот мальчик?» – задумался человек. – Он просто ребёнок из хорошей семьи, которому суждено сдохнуть на дороге. Такие не выживают, если не превращаются в жестоких и хитрых зверьков. А этот – ты погляди на него! Он же рохля, да за ним бы сопли мамочке подтирать! Я не могу ему помочь стать кем-то другим!

Один из двух наёмников, идущих рядом, поддержал ходока.

– Эй, монстр! Твой хозяин прав, такие либо дохнут, либо становятся малолетними головорезами. У нас в городе одного такого повесили. Гоблинёнка, до пупка мне поди не доставал, а прирезал взрослого дварфа – тот его за руку на рынке поймал, по карманам он шарил. С голоду, понятно. Так этот гоблинёнок на него обиду затаил, пробрался в дом ночью и спящего прирезал. Слуги его прямо с ножом над трупом и обнаружили. Так что мне этих сироток не жаль совсем. Одни бандиты, тьфу, из них и растут. А этот ещё у нас из «благородных», может и магичит немного. По мне так хуже бандита, только бандит с магией!
– А хуже бандита с магией только безумный бандит с магией, верно? – оскалился на него ходок. Наёмник поёжился, вдруг почувствовав холод, поплотнее завернулся в дырявый плащ и постепенно оказался довольно далеко от Радовеста.
– Мы опять?.. – спросил Атчика.

Ходок оглянулся сначала в одну сторону, потом в другую.

– Я не знаю. Если ничего не выйдет, бросаем эти караваны и пробуем что-то другое.

***

«Однажды в одном благородном семействе родился сын. Он рос истинным аристократом, одно только печалило его отца – уж слишком миролюбивым был его наследник…», – как-то так начинались истории о честных и благородных героях, но Дейл хотел, чтобы всё было совсем иначе, раз уж по написанному в книгах не выходило. То он придумывал одно, то другое, как будто ложь могла набить его ненасытный желудок. Но мало придумать себе новую жизнь, её надо рассказать. Никто не слушал его выдумок, и даже «человек-лягушка» теперь шёл где-то впереди. Дейл дрожал от озноба, ноги заплетались друг об друга, дико хотелось есть, но всё бы не беда, если бы кто-то выслушал очередную байку, и может быть, даже поверил бы в ложь, отчасти превратив её в правду.

Солнце клонилось к закату и караван готовился к ночёвке. Дейл устал настолько, что был готов упасть прямо там, где стоял, но всё же его сил вполне хватило на то, чтобы сесть в дорожную пыль.

– На вот, хоть плащ постели, – кинул ему кто-то из наёмников свой сильно поношенный плащ и быстро ушёл. Дейл даже не видел, кто это был. Он скомкал плащ и опустил на него голову. Сначала ему каждый раз, засыпая, казалось, что он больше не проснётся. Но, как бы плохо ему не было, Дейл всегда поднимался снова.

***

– Дай-ка мне флягу, Ач… то бишь, Спач! – крикнул Радовест своему спутнику, усаживаясь возле костра на ночное дежурство. Атчика снова углубился в сумку, на этот раз в поисках заветной фляги с вином. Вот в его руках оказалось две почти одинаковые фляжки. На одной из них большой белый крест, эту флягу он спрятал за спиной, а вторую передал своему хозяину.
– Так, всё хорошо? – спросил он.
– Не строй из себя мою мамочку, – скривился герой и вытащил зубами пробку фляги. – Всё в норме. Я дам знать, если что.


Монстр поспешил покинуть круг света. Он уже знал, какие навязчивые кошмары преследуют его хозяина каждую ночь, так почему бы не залезть в чьи-то ещё сны? Дейл был идеален для этого: он интересовал его, раздражал его любопытство, будто бы являя собой что-то незаконное. Взять хотя бы эту лихорадку, помешательство «только для теплокровных», сочетание жара и холода.

Атчика подошёл к спящему мальчику. Ночью караван казался гораздо меньше – телеги и повозки столпились у огня, а редкие силуэты неспящих пандорцев между них выступали из темноты бесплотными тенями. Дейл спал прямо на дороге, позади каравана. Атчика поднял его с земли – горячее тело бродяжки трясло от дрожи. Он уложил мальчика рядом с одной из телег, завернул в плащ, сделал большой глоток из фляги и положил ладонь на лоб Дейла.

Сны? Галлюцинации? Реальность? Для Атчики не было разницы. Под действием зелья его глаза застлала полупрозрачная плёнка, та, через которую всё виделось ярче.

***

Над Дейлом нависла фигура в белом плаще, это был молодой красивый мужчина, Атчика видел его, как будто одновременно смотрел на него и глазами Дейла, и своими собственными – со стороны. Мужчина приветливо улыбнулся, что-то вложил в ладони Дейла и крепко сжал их своими собственными.

– Теперь ты – Лорд Деловит Дельвиг.

Мужчина был счастлив, он будто светился изнутри, его свет прорывался наружу, такой яркий, что силуэт мужчины постепенно растаял в нём. А руки Дейла жёг тёмно-оранжевый камень в золотой оправе. Что-то было неправильно, свет быстро исчез, а за плечами мальчика возникла женская фигура.

– Теперь всё в твоих руках!
– Да, мама, – чуть слышно прошептал Дейл.

***

В помещении было душно. Только что оно казалось пустым, как вдруг наполнилось народом. Бледный и напуганный Дейл выглядывал из-за огромного каменного стола, Атчика чувствовал его желание заткнуть уши, сбежать, но крики двух огромных орков словно пригвоздили его к месту. Орки что-то кричали о правах, пошлинах, рынке и дорогах. Оркесса ни в чём не была согласна с орком, кидала в сторону Дейла жёсткие взгляды и постоянно указывала на него рукой. При каждом движении её громоздкой фигуры раздавался приглушённый криками звон металла. Её оппонент, рослый плечистый орк, смотрел на мальчика с нескрываемым презрением, не раз и не два подкреплял свои доводы ударом здоровенного кулака о столешницу, сотрясающим чуть ли не всю комнату.

Шум заглох как-то сразу, толстуха-оркесса, выступавшая на заседании, подошла к Дейлу.

– Будь смелее. Ты здесь хозяин, это твой город. И я всегда буду на твоей стороне.

Дейл сглотнул слюну, он знал, что никогда его слово не будет иметь значение.

***

– Деловит! Прекращай жрать эту дрянь! – прогремел на этот раз голос мамы. На тонкой белоснежной тарелочке перед мальчиком лежало что-то невероятно красивое и воздушное на вид.
– Да что вы, госпожа, пусть ребёнок поест сладенького! – вступился за него ещё один голос.
– Хватит! Он не ребёнок! Он – Лорд Дельвиг!

Слёзы туманили взгляд Дейла, а пальцы, словно не слушаясь его самого грубо снимали «сладкое». Вязкая субстанция просачивалась сквозь пальцы и капала на открытую книгу, ту на полях которой Дейл как раз рисовал миниатюрного рыцаря.

– Ты хочешь, чтобы он превратился в шар!? Его же должны уважать, боятся! – где-то внизу раздался звонкий шлепок пощечины. Дейл пожирал лакомство, глотая его не жуя, пополам со слезами. На него испугано таращилась девочка меньше чем на год старше его самого, сжимая в руках кисти для рисования.
– Всё… всё будет хорошо, Любуска! – попытался успокоить девочку Дейл, расправившись со своим десертом и вытерев рот рукавом. – Ха-ха… да, всё будет хорошо!

***

Голод становился проблемой, Дейлу постоянно хотелось есть. Под взглядом матери он боялся взять со стола лишний кусок хлеба, а по ночам пробирался на кухню, обшаривая все шкафы, в поисках хоть чего-нибудь съедобного. Единственным его союзником в доме оставалась сестра – Любуска. Дальше – хуже, Дейл стал выпрашивать деньги у слуг и сбегать от своих учителей на рынок. Атчика слышал смех, видел косые взгляды, направленные на мальчика. Ему доставалось от подростков-орков, кто-то из них больно пихнул Дейла в бок.

– … одет, как девчонка!
– Да нет, как свинья в кружевах!
– Точно! А ещё говорят, это ничтожество и вовсе не родня Дельвигам!

Кто-то бросил огрызок ему в спину. Красный от стыда Дейл смотрел на огрызок, лежащий в пыли у его ног, и понимал, что готов его съесть.

***

Приехал отец Дейла. Меньше, чем на сутки. Мальчик выглядывал из-за спины матери. Атчика почти слышал его мысли, чувствовал страх перед отцом и страх обмануть его ожидания. Но как можно стать или не стать поводом для разочарования, не сказав ни слова? Отец смотрел на него строго и одновременно с долей сомнения. И что в итоге? Он просто уехал посреди ночи, ограбив жилище местного мага!

– Он сказал, это нужно для спасения Пандоры, – врал Дейл Любуске. – Да, от орд айнаковцев! Он почти как герой, правда!

Любуска покорно рисовала отца, великого мага, сражающегося с ордами нежити. Она рисовала гораздо хуже Дейла, но ему нравились её рисунки. Они часто были смешными, и рассматривая их, Дейл забывал обо всём на свете.

***

Снова зал с кричащими орками, но теперь к ним присоединилась мать Дейла.

– Мы не закроем южные ворота!
– Отрезать жителей прибрежья от города? Ни за что!!!
– Сократить расходы на канализацию? Бред!!!
– Отмена торговых запретов!?
– Что за?..

Мать Дейла оказалась женщиной неробкого десятка. Она являлась в совет с новыми идеями сделать город «культурнее» или «безопаснее», но всё, о чём она говорила, вызывало неприятие совета. Орк и оркесса обрели общего врага.

После заседания оркесса сказала:

– Твоя мать либо не понимает, что предлагает, либо хочет зла горожанам! Запрети ей появляться в ратуше! Она не имеет права говорить за тебя.

Легко сказать, запрети!

Походы на рынок становились опасны. До ушей Дейла то и дело долетали обрывки гневных фраз. Бедняки с прибрежья следили за каждым его шагом, и Атчика видел, как бледнеют их зелёные пальцы, сжимающие камни и рукоятки ножей.

***

– Опять!? Что ты вцепился в свои каракули!? – мать вырвала у Дейла из рук незаконченный рисунок. – Ты кто!? А ну отвечай!!! Смотри мне в глаза, бестолочь! Ты лорд? Да или нет!?

Дейл пытался вырваться из рук матери, но её ногти намертво впились в плечи мальчика.

– Отвечай своей матери!!! Ты кто!?

Он мог бессильно плакать, просто от того, что кто-то сделал его «лордом».

– Я – сын бандита, мага, героя, путника! И ты – ты не моя мама!

В ярости женщина отшвырнула его от себя и набросилась на дочь.

– А ты? Любослава!!! Ты кем хочешь стать!? Хочешь малевать картинки на стенах борделя!? Хочешь стать шлюхой!? Уроды! Недоноски!!!

Она трясла задыхающуюся от плача девочку за плечи, а Дейл… что он мог сделать?

– Отпусти её… отпусти!

Он был жалок и бесполезен.

– Полоумные! Даже отец бросил вас ради другого ребёнка! Ради этого выблядка своей твари подзаборной!..

***

В городе кого-то убили. Кажется, это был посланник какой-то гильдии. Дейл и его мать шли в зал совета на какое-то срочное совещание, когда дорогу им преградила группа орков; от кого-то из них несло дешёвой выпивкой, однако с ног никто не валился. В руках у некоторых виднелись дубины.

– А скажи-ка ты нам, Белослава, вот что!
– Ты, говорят, хочешь закрыть южные ворота?
– Да, хочу, – мать выпрямила спину и расправила плечи. – Что за глупость держать открытыми ворота? Никто не сможет защитить Коркатталь, если наши враги придут с озера!
– Не придут!
– Мы мирные горожане! За что ты хочешь лишить нас доступа к озеру? Не подумала ли ты, что вода из колодцев и уйти может?
– А как жители прибрежья будут жить, если их стеной отгородить? Как на рынок ходить будут?
– Иль к родне своей?
– Безопасность города важнее чьих-то неудобства при досмотре, – всё так же холодно отвечала женщина.
– Нет тут никакой опасности, пока в народе тишь да гладь!
– Верно Толуй говорит! А коли разъединить нас, так вот тут и начнётся!
– А вот торговые запреты чем тебе не угодили, а? Некромантов пригреть хочешь?
– Аль ты каннибал у нас?
– Демонопоклонник?
– Денег она хочет, что с твари этой взять! Прибьём её и сами по себе будем!
– Лорд Явор на благо города ничего не жалел, а ей бы только карман набить!
– Верно! Лорд Явор ушёл – так право имел! А в руки сволочи этой бросать нас права у него не было!
– Свободные мы орки, или кто?
– Безумная баба! Гардасан давно говорит, нечего аристохратам пандорцами помыкать!
– О безопасности талдычит, а сама лазейку демонам готовит!

Мать сжала руку Дейла, и медленно попятилась к дому.

– А этот порося уж точно не из Дельвигов!
– Приплод нагуляла, а мужика из дому выжила!
– То-то у него всегда вид кислый был, поживи-ка с такой гадиной!
– Прибить их всех, чего мы ждём-то!?

Один из орков, поигрывая дубиной, вышел вперёд.

– Ну как, Белослава, сама уйдёшь, нет?
– Я не уйду. Этот город – наследие моего сына! – её голос не дрогнул, но она снова сделала шаг назад.
– Наследие кого?

Орки захохотали. Просмеявшись, вожак вытер пальцем выступившую от смеха слезу.

– Как хочешь, у тебя был шанс! – он замахнулся дубиной и резко опустил её вниз, туда, где только что была голова Белославы.

Женщина и десятилетний мальчик неслись к своему дому.

– Стража! – кричала она, всё ещё не веря в происходящее.

***

Дейлу казалось, что дверь дома может выдержать что угодно. Прочная дверь дварфийской работы не выдержала натиска орков.

Женщина бежала вверх по лестнице, крепко сжимая руку сына, и чуть ли не волоком тащила его за собой. У Дейла темнело в глазах, он задыхался от бега.

– Остановись! Стой, мама!.. Там же Любуска!
– Плевать!
– Любуска! – наконец девочка присоединилась к ним на лестнице.
– Дейл! Что там? – первый этаж дома наполнился враждебной толпой. Там раздавались крики и голоса, кто-то бил стёкла, посуду и тяжёлые каменные вазы.

Мать с детьми поднялись на чердак.

– Нужно было идти вниз, – сказал Дейл, с трудом переводя дыхание.
– Молчи! Это всё из-за тебя, убожество! Нас убьют из-за тебя! – так же тяжело дыша выругалась Белослава, дёргая раму чердачного окна.
– Внизу был вход в подземелье, там бы не нашли…
– Молчи, я сказала!!!

Любуска дрожа прижималась к Дейу.

– Нас убьют? Правда?
– Что? Нет, конечно, нет… Они просто… эм… немного разозлились, за это не убивают, – он гладил сестру по спине, пытаясь успокоить и себя, и её.

Звуки погрома приближались, но рама окна поддалась и оказалась в руках Белославы. Женщина отбросила её в сторону детей. Деревянная конструкция пролетела прямо над виском Любуски и с грохотом раскололась об пол.

– Мам! Осторожнее! – но женщина уже вылезала через окно, подобрав в руку пышные юбки.
– Любуска, иди тоже, – подтолкнул Дейл сестру, дождавшись, когда мать окажется снаружи. Сам он вылез последним.

Все трое стояли на узком карнизе. Под их ногами бушевала толпа, заполонившая площадь между домом и ратушей. Дело шло к вечеру, и у кого-то в руках уже мелькали зажжённые факелы.
– Ха-ха… – вырвался у Дейла тихий и нервный смешок. – Совсем как в книгах.

Наконец, их заметили. Гул толпы перерос в рёв. Дейла тошнило.

– Надо… обойти крышу и спуститься с другой стороны. Да, по крыше старого театра, – предложил он, и сделал несколько шагов по узкой полоске карниза.
– А потом? – едва слышно спросила Любуска, также осторожно ступая в след за братом.
– Я слышал, что позади храма есть лаз в стене…
– Ты слышал? Откуда? Яшкался с ворьём? – процедила сквозь зубы женщина, но тоже пошла вслед за Дейлом.
– Да не важно же, мам!
– Их надо отвлечь! – решила Белослава.

Любуска шла между ней и Дейлом, прижимаясь к брату. Мать грубо схватила её за волосы. От удивления девочка выпустила из рук брата.

– Берите!!! – крикнула Белослава, чуть приподняла девочку прямо за волосы и сбросила вниз, в ревущую толпу.

Пальцы Дейла едва касались опоры – он был… кем угодно и всеми сразу, только бы не самим собой. У него никогда не было сестры, и одновременно она была где-то в другом городе, или на самой милой ферме на свете. У неё была кошка, или собака, или муж, да кто угодно! Был день или ранее утро, но только не вечер, когда принято зажигать свет, а рядом – ревел и грохотал горный ручей… и это его брызги чувствовал Дейл на своём лице.

***

Кто-то положил свою руку на плечо Атчики. Он стоял там, внизу, вместе со всеми глядя наверх, где на карнизе высокого каменного здания виднелись две фигуры. Он видел, как женщину втащили в окно, как она махала руками, пытаясь зацепится за камень, слышал её вопли. Маленький Дейл всё ещё стоял на карнизе, согнувшись пополам, как будто от резкой боли в животе.

Орк в кольчуге и с бордовой повязкой на голове расталкивал толпу, пробираясь к карнизу. В общей сутолоке никто не обращал на него внимания.

– Прыгай, Дейл!!! – кричал он, пробившись к дому. – Прыгай!

Его голос гремел громче, чем гомон толпы, но мальчик словно не слышал, стоя всё также согнувшись.

– Дейл!!! Дейл, прыгай!!!

Из чердачного окна вылез другой орк. Карниз для него был слишком узок, и орк пытался дотянутся до Дейла, оставаясь одной ногой на чердаке. Тянущаяся к нему рука и тяжёлое дыхание в паре метров от него вернула мальчика к реальности.

– Сюда, парень! – кричал ему орк внизу, и Дейл спрыгнул.

Орк поймал ребёнка и, прижимая его к груди левой рукой, правой вынул из ножен меч. Резко обернулся к толпе, направив в её сторону остриё меча. На какой-то миг шум толпы стал тише. Орк в кольчуге оказался не единственным – его товарищи так же приготовили своё оружие, и, оглядываясь на них, Атчика обнажил свой меч.

Немного странно, что его меч оказался в ножнах, что его руки сжимали рукоять клинка, а посреди толпы орков образовался столп света, озарявший человека и эльфийку. Кто-то что-то кричал, безоружные человек и эльфийка оказались магами. Они готовились к битве, в руках у неё уже разгоралось пламя, но толпа скрыла на время противников. Атчика бросился в атаку, пробиваясь через толпу. Перед его глазами мелькали кликни и булавы, руки и искажённые злостью лица. Кажется… не так уж и много среди них было орочьих оскалов. Высокий черноволосый мужчина неожиданно возник прямо перед ним. Атчика видел его раньше? Он был хорошим мечником, да ещё и какой-то коротышка-дварф решил нырнул под руку. Пинком ноги Атчика отправил дварфа в недалёкий полёт. Он слышал удар его тела о деревянный борт телеги. Человек был большей угрозой, но не настолько, чтобы задержать его сильно. Кому-то Атчика вспорол кишки, кому-то расколол череп, подобрав с земли чью-то булаву. Где-то раздавалось ржание лошадей и ослиные крики.

Он что-то упустил из виду? Столп света угас, вокруг стало как-то пусто и холодно. Эльфийка лежала на земле рядом с магом, от его ног по земле расползались завитки инея, рисуя странный узор. Этот маг, он же…

Окровавленное оружие выпало из рук Атчики. Дейл! Он всё ещё спал у телеги, по его телу волнами пробегали крупная дрожь, а рядом лежал труп седобородого дварфа со свёрнутой шеей. Дорожки инея подбирались всё ближе к Дейлу. Атчика в один прыжок оказался возле мальчика и порывисто поднял его с земли, всё также завёрнутого в плащ. Неестественно горячее тело дрожало в руках монстра. Атчика запрыгнул на телегу и сел, прижимая к себе Дейла.

В светлеющем утреннем небе постепенно таяли каменные здания, словно из тумана выступали замёрзшие трупы ослов и лошадей и дорога, ведущая неизвестно куда. Вот потянуло дымом костра. Наконец, пелена окончательно спала с глаз Атчики: Дейл проснулся.

Мальчик отстранился от монстра.

– Зачем вы сделали всё это? – спросил он, вставая и озираясь по сторонам.
– Я не знаю, вечером всё было нормально, – только и смог ответить монстр. – Мне нужно поговорить с хозяином.

Его хозяин недалеко от разбитого каравана пытался разжечь костёр, но влажные ветки, кое-где всё ещё покрытые изморозью, никак не хотели разгораться.

– Аччика! Ну и зачем ты сделал это?
– Что сделал?
– Да какого лешего ты защищал эту мелочь?

Атчика сел рядом с дымящим костром.

– Просто… иди давай, собери там, что есть ценного и вернёмся домой, – устало приказал человек.
– Так, вы сказали, что если ничего не выйдет… – в голосе Атчики снова появились упрямые нотки, так раздражающие его хозяина.
– Да, да, мы бросаем это, доволен?
– Наверно…

Маг мрачно посмотрел на монстра.

– Почему «наверно»?

«Потому что я боюсь, что стану не нужен,» – хотел ответить Атчика, но промолчал. Он встал и направился к месту побоища.

Атчика не чувствовал холода, в самом страшном случае он просто не мог пошевелиться, но всё снова было в норме, как только становилось теплее. Даже приближение Йаше он не мог заметить заранее. Под его ногой хрустнул заиндевевший стебелёк. Он не любил холод – но для него холод не значил то, что значит для всех других.

– Зачем вы убили их всех? – снова спросил Дейл, увидев вернувшегося Атчику.
– Я не знаю.
– Так зачем делать что-то такое ужасное, если ты даже не знаешь зачем?
– «Зачем» и «почему» – это разные вещи, я думаю.
– Этот ослик был милым… Так почему вы его убили?
– Он просто замёрз.
– Этот тип, твой хозяин, – он же злой, почему ты ему служишь?
– Он не злой. Он просто устал. И ему тоже очень холодно.
– Я не понимаю. От чего он устал? Он того, что герой и не может умереть?
– Он не герой. Он просто похож на одного героя, хочет обмануть его хранителя и занять его место.
– Так не бывает!
– Я не знаю, что бывает, а что – нет. Послушай, эта работа всегда выполнена наполовину. Мы похожи на них вначале, у нас их имена, их лица, мы пытаемся вести себя так же. Вначале всё идёт по плану, но потом… всё срывается… он теряет контроль и просто делает это.
– Твой хозяин сошёл с ума! Он ужасен.
– Нет. Он даже лучше…– «твоей мамы», – хотел сказать Атчика, но осёкся. Решил не напоминать ему о том, что было в прошлом, и с чем Дейл как-то сумел справиться. – Я хотел сказать, что если бы всё хоть раз пошло хорошо, то, может быть, его обман и сработал.
– Атчика, тебе нужно избавиться от него. Убить.
– Ты не должен предлагать такое! – ужаснулся монстр.

Дейл и сам не знал, зачем сказал это, никогда прежде такие мысли не приходили ему в голову. Может быть, соблазн иметь рядом кого-то вроде Атчики был слишком велик – он уже слишком долго был один, встречая только случайных попутчиков.

– Наверно… да… я не должен был так говорить… просто… Что для тебя значит «быть хорошим»?
– Ничего, – ответил Атчика. – Никто никогда не просил меня быть «хорошим». Я могу быть или не быть «подходящим», и мне кажется, что это важнее.
– Так почему ты спас меня? – Дейл посмотрел в лягушачьи выпученные глаза Атчики, но тот лишь неопределённо повёл плечами. – Я никогда не был «подходящим». Я ни разу не оправдал чьи-то ожидания.
– Мои – вполне. У тебя всё же есть «лихорадка», – Дейл удивлённо посмотрел на него. – Мне нужно сделать кое-то.

Атчика занялся обыском трупов. Дейл некоторое время молча наблюдал за ним.

– Ты ищешь деньги?
– Да, или украшения, или книги…
– Все?
– Если они нужны тебе, можешь забирать. Я не понимаю в этом.
– Нет… мне нужна еда…
– Бери всё, что хочешь.

Дейл подошёл к телу эльфийки, но так и остался стоять над ним, не решаясь дотронуться.

– Аччика! Что ты копаешься? – показался хозяин монстра.
– Можно мне пойти с вами? – спросил Дейл.
– Нет, мелкий.
– Но здесь холодно, я хочу есть и…
– Мне плевать! У меня не сиротский приют!
– Послушайте пожалуйста! Я знаю, что вы думаете, что я нищий, но у меня есть отец, и у него есть деньги…
– Мне плевать!
– Но он же заплатит, если вы поможете… – но мужчина оставался глух. – Я помогу вам с вашим… с вашей идеей! Атчика мне всё рассказал!

Хозяин бросил злобный взгляд в сторону Атчики, но тот не обратил внимания.

– Что, и про Йяше рассказал?
– Эм… да… это орк? Ваш знакомый шаман… это он вам подсказал идею подобия, там нужно было изменить дух по образу духа того героя…
– Ха! Нет, ты просто выдумщик! – мужчина медленно стянул кожаную перчатку с правой руки. Мизинец, безымянный палец и чуть ли не половина ладони были изуродованы фиолетово-чёрными пятнами и язвами. – Вот, эти следы подарила мне Йяше. Одним случайным касанием! Йяше даёт мне силы, Йяше прекрасна во всём… Слышал ли ты о Смерти, лучшем спутнике героев? Считай, что Йяше её младшая сестра… И она – моя!

Он снова рассмеялся мрачным и невесёлым смехом.

– Это всё не важно, – сказал Дейл. – Я просто…
– Хорошо.
– Вы согласны взять меня с собой? – удивился он. Атчика тоже обернулся на них от неожиданности.
– Не совсем. Давай так: я сыграю этого клятого Радовеста сейчас, прямо перед тобой. Ты понял, что у меня почти нет шансов докричатся до его хранителя, так? Так вот, если он является прямо сейчас в том или ином виде, ты валишь на все четыре стороны, если нет – молча идёшь за нами. С меня будет кусок хлеба и койка, с тебя – тишина. Договорились?
– Да.
– Хозяин, а вы не перепутали условия? – спросил Атчика.
– Что? Нет-нет, я – чудаковатый бывший бард, не знакомый с логикой и здравым смыслом! – он выжал из себя подобие улыбки, выбрал место почище и опустился на колени.
– Мой Хранитель! – нелепо он поднял руки вверх. Дейл пристально смотрел на него, Атчика издал звук, чем-то похожий на короткий смешок. – У тебя что, есть чувство юмора? А, неважно. Мой Хранитель, я знаю, что ты эм… доверил мне некую важную миссию, ради которой воскрешаешь меня вновь и вновь. Так скажи, в чём её смысл? Зачем ты делаешь это? Ты молчишь, и я думаю, что не угодил тебе, и, наверное, сложно было бы думать иначе… Только взгляни, что твой слуга натворил в слабости своей! Неужели не хочешь покарать меня за грехи мои? Или твоими руками я делаю всё это?

Ничего не произошло, но человек всё ещё сидел на земле. Первые лучи солнца растопили иней.

– Я устал вымаливать твоё внимание, Хранитель! Явись мне! Пошли Своего вестника, дай услышать твой голос! – на всходящее солнце набежали тучи, а больше – ничего. – Аччика, я думаю… нам нужны стихи! Какая там рифма к слову «хранитель»?
– Вредитель, – подсказал Дейл.
– Очень смешно, мелкий! Лучше молчи! Хранитель, эм… учитель чему-то там… – тучи сгущались всё больше, небо быстро чернело, и даже перед мужчиной как будто стала сгущаться тьма.
– Йяше! – отшатнулся Атчика.
– Это не она, – покачал головой его хозяин. Рваный сгусток тьмы приобрёл человеческие очертания. Дейл обиженно отвернулся. – Хранитель?
– Снова ты? – раздался нагловатый и чуть удивлённый голос.
– Да! – конечно, это было «да», вот только голос хозяина показался Атчике не таким, как он ожидал.
– Ну, это мило, что ты снова зашёл ко мне! Расскажешь что-нибудь забавное? Или сам хотел что-то узнать? У тебя ещё два вопроса!
– Я хочу узнать, как ты отличаешь меня, воскрешённого тобой, от кого-то другого?
– Э? Слушай, не в моих правилах осуждать кого-то, но что за вопрос? Ты что, серьёзно? Я никого не воскрешаю. Даже если бы я мог, даже если бы у меня погиб брат, я бы просто сказал «это судьба!»
– Так кто ты, если ты – не Хранитель?
– Я – обычный парень, сижу в этом чёртовом баре, потягивая паршивое пиво, а что? Сам-то ты кто?

На несколько минут воцарилось молчание. Человек встал с земли. Тёмная фигура стояла на земле и была выше его.

– Это абсурд! Ты даже не сидишь! И я не могу придумать такой же нелепый ответ, как и твой! Какое, к бескуту, пиво!?
– Реально паршивое, друг!
– Аччика! Это похоже на проблемы с восприятием реальности?
– Да, вполне, – согласился монстр.
– Послушай, приятель, может я и ошибся, посчитав тебя Хранителем, но боюсь, в таком случае, ты – мёртв.
– Ну ты даёшь! С чего ты взял?
– Посмотри на свои руки! Разве это не руки духа или призрака? – фигура подняла руки и наклонила к ним голову. Человек попытался коснуться рук фигуры – его руки прошли их насквозь.
– Ну, либо один из нас действительно мёртв, либо я вдрызг пьян! Взгляни вокруг! Никого не осталось кроме нас двоих, должно быть, уже часа три ночи, – человек оглянулся. Это было мрачное утро, больше похожее на утро холодного месяца, чем жаркого. Все цвета словно приглушены, всё, что могло быть живым – неподвижно, и даже Атчика замер, как лягушка, не до конца оттаявшая после морозов и ещё не знающая, жива ли она.
– Ясно, Хранитель, здесь лишь твоя тень, в то время, как сознание находится в другом мире. Как там? Каким ты видишь меня?
– Я вижу тебя идиотом-ролевиком. Хотя… было бы прикольно, если бы…

Чёрная фигура стала терять очертания, и вскоре растаяла в воздухе подобно клубам дыма.

– Аччика! – радостно бросился человек на монстра, тормоша его и пересыпая свою речь бессвязными ругательствами от переполнявших его эмоций. – Ты видел это!? У нас получилось!!! Он спутал! Идём домой, идём отмечать!
– А вы уверены, что это был он?
– О, боги! Уверен ли я? Один к двум, что это был хранитель, но кто бы это ни был, он связан с нашим геройчиком, и, бхут, он спутал нас!
– Он сказал, что не может воскресить кого-либо, разве не в этом был смысл?
– Забудь об этом, Аччика! Если он не видит это всё, где уверенность, что он сам знает, что творит?
– Уверен, что не знает. Я бы не знал, – сказал монстр. Его хозяин движением руки открыл портал – в мареве воздуха возникла гостиная их дома, окна за плотными шторами, плед на полу возле кушетки, стол со скатертью, заляпанной вином.
– Устроим себе праздник! Я, пожалуй, даже приглашу пару девок из трактира, пусть приведут здесь всё в порядок…

Атчика огляделся. Дейл стоял над одним из тел, совершенно не интересуясь порталом, Атчикой и его хозяином.

– Эй, парень! – окликнул Дейла мужчина. – Не хочешь сказать кое-что? Например, что это был не хранитель, и я должен забрать тебя с собой?
– Нет! – крикнул он. Мужчина подошёл к нему.
– Почему «нет»? Уже не голоден? Прошла твоя лихорадка?

Лицо мальчика явно было красным, его трясло крупной дрожью.

– Да, всё нормально.
– Как хочешь! – двое отправились в портал, сразу же закрывшийся за ними.

Дейл постоял ещё немного над трупом, а затем нагнулся и, с трудом преодолев отвращение, запустил руку в его карман.

– Простите меня, господин!

Он словно свыкся со своей лихорадкой, вся его жизнь казалась ему постоянным лихорадочным бредом. Он завтракал вяленым мясом из припасов караванщика, сидя возле телеги: здесь не был убит никто, всё, что он видел, было лишь рисунком Любуски – вон у того слишком длинные руки, и пальцы нужно рисовать совсем не так, а у того получилось такое кривое лицо! Всё было лишь линиями углём и пятнами краски, всегда выходящими за контуры.